Киевская старина, 1899, № 12, с. 381 - 389.
Редкий из богомольцев, тысячами приходящих в Киев, на поклонение местным святителям, не унесёт на память колечка от мощей св. великомученицы Варвары. Так делается теперь, так бывало и в старину. С каких именно пор возник этот обычай - нет точных указаний. Одно лишь известно, что с давних пор Киевские мещане, ремесленники золотарского цеха, изготовляли такие колечки, с именем великомученицы, и продавали их местным торговцам для перепродажи богомольцам. Вероятно, этот местный промысел породил и самый обычай, сразу понравившийся благочестивым паломникам. Такие перстни, как и теперь, продавались повсюду, в лавках и на площадях, и затем непременно приносились в Михайловский монастырь для освящения при гробе великомученицы. Но в конце 1830-х годов монастырское начальство хотело монополизировать эту торговлю и возбудило вопрос о незаконности изготовления таких перстней частными мастерами. Это породило небезинтересную переписку, сущность которой мы и передаём в настоящей статье.
В сентябре 1837 года в Киеве проживал некоторое время командированный сюда по делам службы штабс-капитан черноморского флота Скандраков. Перед отъездом он посетил Лавру, пещеры и другие св. места, купил на память, для подарков родным и знакомым, 37 штук серебряных перстней с надписью "св. великомученицы Варвары" и отослал их с унтер-офицером в Михайловский монастырь для освящения, согласно обычаю, при гробе великомученицы. По совершении обряда, подошёл о. наместник и, узнав, что перстни куплены в частной, а не в монастырской лавке, арестовал их, "как запрещённый для вольной продажи товар, и потребовал указать ту лавку, где они были приобретены. Узнав о случившемся, офицер Скандраков заехал в лавку купца Ивана Козловского, на Печерске, получил от него расписку в продаже перстней и отправился в Михайловский монастырь. Здесь ему пришлось объясняться с самим настоятелем, преосвящённым Иннокентием (Борисовым), епископом Чигиринским, викарием киевской митрополии; у него же он застал и частного пристава. На вопрос Скандракова - на каком основами арестованы присланные им в монастырь для освящения перстни? - преосвященный ответил: "на том основании, что оные без пробы и что никто из вольнопромышленников по закону не имеет права продавать таковые, кроме монастыря". Напрасно Скандраков приводил соображение, что, как ему известно, по закону "проба на вещах, имеющих весу менее золотника, не выставляется"; преосвященный объявил решительно, что не может ему возвратить колец, а представит их к гражданскому губернатору и будет просить его взыскать с продавца по законам".
В то время должность Киевского гражданского губернатора не была замещена и его обязанности исполнял вице-губернатор Я. И. Пенкин. К нему обратился Скандраков с просьбою вывести его из затруднительного положения, что ему-де необходимо отправляться на место службы, в Николаев, а он не может получить обратно своих перстней, за которые заплатил 47 рублей ассигнациями. Пенкин успокоил его обещанием, что, по рассмотрении дела, ему будут высланы или самые перстни, или же взысканный с виновного в незаконной их продаже деньги. Так и уехал Скандраков из Киева без заготовленных гостинцев.
Всё это происходило в средних числах сентября, и лишь 27 октября преосвященный Иннокентий прислал вице-губернатору следующее письмо:
"Ваше превосходительство, милостивый государь Яков Иванович! Правление Михайловского монастыря донесло мне, что с некоторого времени начали быть приносимы богомольцами в гробу великомученицы Варвары кольца с надписью от её имени, продаваемые в некоторых лавках киевских, вследствие чего и велено было мною наместнику Михайловского монастыря сделать надлежащая разыскания. Между тем недавно представлено гробовому при мощах великомученицы иеромонаху приезжим богомольцем штабс-капитаном Скандраковым вдруг 37 колец, купленных им в лавке купца Козловского, на что имеется и расписка от приказчика сего купца. В то же время посланный от монастырского правления иеромонах купил в этой лавке ещё 5 колец. Доводя о сём до сведения вашего превосходительства и препровождая для соображения сего дела удержанный в монастыре беспробные кольца и расписку приказчика, их продавшего, я покорнейше прошу ваше превосходительство приказать, кому следует, обратить внимание на столь явное злоупотребление священными вещами, воспретив чрез полицию купцам оное, и виновных в нарушении церковной собственности предать надлежащему суду и о последующем почтить меня уведомлением.
Пенкин немедленно передал это письмо и перстни в Киевское губернское правление с поручением: "по соображении с правилами о торговой промышленности и другими узаконениями, настоящему случаю приличными, учинить немедленно постановление". Но не легко было исполнить это поручение. Губернское правление перерыло весь Свод Законов и отыскало лишь следующие, "приличные настоящему случаю", постановления: а) т. 2-го, ст. 882, 892 и 893, по которым наблюдение за точным исполнением в городе всех правил, по торговле установленных, принадлежат городской думе; б) того же тома ст. 461, гласящую, что никто не может делать золотых и серебряных вещей, не быв цеховым мастером и не представив по себе поручной записи в исполнении правил своего мастерства, и в) ст. 462, по которой серебро во всех изделиях должно быть 84, и золото 72 пробы, и ст. 463, обязывающую мастеров представлять золотые и серебряный изделия в учреждённый правительством пробирные палатки для наложения пробы и проч. На основании всех этих статей губ. правление учинило следующее постановление: а) Полученный от преосвященного Иннокентия кольца препроводить в киевскую градскую полицию и предписать ей, при бытности члена магистрата, открыть как мастера оных колец, так и то: имеет ли он право производить серебряные изделия и почему не исполняет существующих правил относительно пробирования и клеймения изделий, и по какому поводу купец Козловский имеет в лавке беспробные кольца и производит ими торговлю; б) велеть полиции при члене от городской думы, освидетельствовать означенные кольца чрез пробирмейстера и, если не встретится каких-либо препятствий, означить на них пробу, а между тем думе и полиции принять строгое наблюдение за точным исполнением всех правил, насчёт торговли установленных; и в) "от лица г. исправляющего должность гражданского губернатора, отнестись к преосвященному Иннокентию с тем, что, как препровождённые им кольца, ни до освящения их, ни по освящены, не были жертвуемы в пользу монастырской церкви, не могут почитаться собственностью оной, а составляют собственность частного лица, предъявившего оные кольца только для освящения, то и просить от его преосвященства уведомления на каком основании продажа тех колец почитается им нарушением церковной собственности? ибо губернское правление не имеет в виду на сей предмет закона".
Получив этот запрос, епископ Иннокентий дал и. д. губернатора Пенкину такой ответ: "Правление Михайловского монастыря, представив мне отобранные им кольца с надписью великомученицы Варвары, отнюдь не имело в виду обратить их в свою собственность, а представило их единственно по двум причинам: 1) что на них нет никакой пробы, что строго запрещено законами, и 2) что на, них изображено имя великомученицы Варвары, что не дозволено делать никакому мастеру никаким законом. Таковые кольца только подносятся Высочайшим особам и даются другим желающим богомольцам от гроба великомученицы на благословение. Посему монастырь Михайловский нисколько не хочет стеснять торговли кольцами, а только покорнейше просит вас запретить означать на кольцах имя великомученицы Варвары, что с торговлею вовсе не соединено и противно самому понятию о предметах священных".
Губернское правление, не делая уже справок с законами, а только, по канцелярскому обычаю того времени, без всякой нужды изложив со всеми подробностями всё дело, с самого начала, учинило дополнительное постановление: "Как, за изъяснённым отзывом епископа Иннокентия, к отдаче препровождённых им 37-ми колец купившему оные штабс-капитану Скандракову не встречается препятствия, то предписать полиции, дабы она, по учинении предписанного освидетельствования колец и означения на них пробы, если затем не встретится каких-либо особых препятствий, возвратила оные немедленно в правление и о том, равно и об исполнены в прочих статьях данного ей предписания, донесла рапортом; а между тем поставить в обязанность полиции воспретить мастерам и торговцам означать на кольцах имя великомученицы Варвары и иметь за сим неупустительное наблюдение, о чём и городской думе подтвердить указом".
Минул месяц, а полиция и не думала рапортовать об исполнении прежнего указа губ. правления относительно злополучных колец. Понадобился нарочитый губернаторский нагоняй, и лишь тогда последовал рапорт, что указ не исполнен по вине городской думы, которая никак не надумается назначить депутата для производства предписанного следствия.
Послали и ей нагоняй, - и только в конце декабря в городской полиции, в присутствии гласного думы Николая Балабухи (который, по старой памяти, титулуется ещё "ратманом городового магистрата") состоялась экспертиза арестованных перстней, причём правящий должность пробирера киевской пробирной палатки унтершихтмейстер Хотецкий дал заключение, что они сделаны из серебра 84 пробы и что пробировать их нет законного основания, так как Высочайшим указом 30 августа 1829 г. мелкие золотые и серебряные изделия, весящие менее двух золотников (один золотник = 4,3 грамма), освобождены от пробирного клеймения; точно также, в виду прописанного указа, нет основания воспрещать выделку и продажу перстней только потому, что на них означено имя великомученицы Варвары, "ибо и самый Михайловский монастырь покупает кольца с этою же надписью у местных мастеров, которые продают их и другим людям".
После этого авторитетного разъяснения, со ссылкою на закон, наиболее "приличный" к данному случаю, но почему-то выпущенный из виду губ. правлением, казалось, не было уже никакой надобности привлекать к следствию купца Козловского и при его содействии "открывать мастера", изготовившего злополучные кольца; но так как губ. правление не отменило своего прежнего постановления, то полиция - правда, не скоро, лишь в мае 1838 года - подвергла купеческого сына Ив. Козловского допросу, и он показал, что, торгуя разными галантерейными, золотыми и серебряными товарами, имеет в своей лавке и кольца св. Варвары и продаёт их "по обыкновенному купеческому праву" желающим. Таким образом в сентябре 1837 г. он продал неизвестному офицеру таких колец до сорока штук: тогда же и иеромонах Михайловского монастыря Серафим взял у него 5 штук этих же колец под видом покупки, но следуемые деньги и до сих пор ему не уплачены; самые же кольца он покупает у мастера, киевского мещанина Сергея Анастасиенко. О том же, что колец с именем св. Варвары продавать не дозволяется, он, Козловский, доселе не знал и таковой продажи ему никто не запрещал, а "публика и теперь ежечасно такие кольца у него в лавке спрашивает".
Допрошен был и мещанин Анастасиенко, живущий на Подоле, и показал, что, занимаясь с надлежащего разрешения выделкою разных золотых и серебряных изделий, он делает и кольца с именем св. Варвары и продаёт желающим, получая металл, по установленному порядку, из пробирной палатки, где ему объяснили, что, в виду малозначительного веса этих колец, пробу выставлять на них не следует. О том же, что колец с именем св. Варвары выделывать не можно, ни от кого предупреждаем он не был, да и от пробирмейстера о том не было ему сказываемо.
Этим и было закончено следствие. Получив о нём донесение, губ. правление постановило: дело счесть оконченным и сдать в архив, а кольца выслать начальнику штаба черноморского флота для вручения собственнику, штабс-капитану Скандракову, возложил на него издержки по пересылке в сумме 4 р. 70 коп. Когда в январе следующего 1839 года кольца эти прибыли наконец в Николаев и вручены штабс-капитану Скандракову, то последний решительно отказался платить израсходованные на их пересылку 4 р. 80 коп., а в объяснение своего отказа подал своему командиру следующий рапорт: "Как таковые кольца удержаны были у меня настоятелем Киево-Михайловского монастыря несправедливо, о чём я ему тогда же объявлял, что пробы на вещах, менее золотника веса имеющих, не выставляются, и представив расписку, взятую мною от купца, у которого они были куплены, просил лично епископа Иннокентия о возвращении мне оных колец потому более, что они уже были освящены в Михайловском монастыре; но он мне объявил при частном приставе, что не может возвратить, по причине, что оные без пробы и никто не имеет права продавать таковые, кроме собора, а представит их к гражданскому губернатору для взыскания с продавшего мне оные кольца по законам; ныне же по следствию, произведённому в киевском губ. правлении, оказалось, что продажа таковых колец не воспрещается и пробы на оных выставлять не должно: то и пересылочные деньги должны быть взысканы с того, кто оказался по сему делу виновным. Поэтому уплаты в пользу почты за пересылку денег 4 р. 80 коп. я на себя не принимаю, тем более, что через задержание оных колец я понёс уже убытки более 50 рублей. О чём приемлю честь просить сделать с кем следует сношение".
Флотское начальство, видимо разделявшее соображения своего офицера, препроводило его подлинный рапорт в киевское губ. правление, а это последнее, снова выписав в докладе все подробности данного дела, с самого начала, постановило: "поскольку штабс-капитан Скандраков от платежа пересылочных денег отказался, почитая себя к тому необязанным и отзываясь, что взыскание оных денег должно относиться в тому, кто причинен в отобрании и удержании его собственности; отобраны же от него кольца в Киево-Михайловском монастыре: посему губ. правление, признавая со своей стороны таковой отзыв Скандракова справедливым и приемля во внимание, что не имеется в виду закона, воспрещающего частным лицам делать кольца с надписью имени св. великомученицы Варвары или других святых, полагает: от имени начальника губернии отнестись к преосвященному Иннокентию и просить его распоряжения о взыскании помянутых 4 р. 80 коп. с виновного в неправильном арестовании тех колец у штабс-капитана Скандракова, присовокупив к тому сведение, что таковые кольца, по силе указа 1829 года, могут быть делаемы и продаваемые без пробы, как имеющие в себе весу менее золотника".
Преосвященный Иннокентий ничего не ответил на это отношение, может быть потому, что в 1841 году состоялся его перевод на епископскую кафедру в Харьков. В марте следующего 1842 года киевский губернатор И. И. Фундуклей писал о том же преемнику Иннокентия, преосвященному Иеремии, епископу Чигиринскому, от которого был получен ответь:
"Так как в делах управляемого мною Киево-Михайловского монастыря никакого сведения не оказалось об арестовании колец у штабс-капитана Скандракова, а в монастыре, за переменою людей, никого нет теперь, кто бы хотя известен был о сём обстоятельстве, то требуемые вашим превосходительством 4 р. 80 коп. ассигнациями, составляющие на серебро 1 р. 37 коп., по распоряжению моему взяты из экономических монастырских сумм и вместе с сим отосланы в киевское губ. правление".
Тем и закончилась пятилетняя переписка о кольцах.
Л. Орельский.