ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ МОНАХ АВЕЛЬ

1757-1841.

Александр Михайловиче Каховский, брат по матери Алексея Петровича Ермолова, в царствование императора Павла проживал спокойно в своей деревне Смолевичи, находящейся в 40 верстах от Смоленска. Независимое положение Каховского, любовь и уважение, коими он везде пользовался, возбудили против него зависть и ненависть смоленского губернатора Тредьяковского, который заключил по этому случаю дружеский союз с известным в то время доносчиком Линденером. Каховский и все его ближайшие знакомые были схвачены и посажены в разные крепости, под тем предлогом, что будто бы они что-то умышляли против правительства. Приказано было арестовать и А. П. Ермолова, проживавшего в то время в Несвиже. Хотя вскоре последовало из Петербурга высочайшее поведете о прощении арестованных, так как навет на них не подтвердился, однако Линденер, донося государю об исполнении его воли, изъявил сожаление, что его величество помиловать шайку разбойников. Через две недели после этого приказано было представить Ермолова со всеми его бумагами в Петербург. Здесь не оказалось за ним ни какой вины, кроме той, что он брат Каховского и что оба они "из одного гнезда и одного духа". Ермолов посажен был в Петропавловскую крепость, из которой, через три месяца, был отправлен к костромскому губернатору, для отсылки в леса Макарьева на Унже. По просьбе губернаторского сына, бывшего сотоварища Ермолова по ученью, губернатор донёс в Петербург, что, в видах лучшего наблюдения за присланным государственным преступником, он предпочёл оставить его в Костроме. Такое распоряжение было одобрено, и Ермолов оставался здесь довольно долго.

В это время,- рассказывал впоследствии А. П. Ермолов,- проживал в Костроме некто Авель, который был одарён способностью верно предсказывать будущее. Находясь однажды за столом у губернатора Лумпа, Авель предсказал день и час кончины императрицы Екатерины с необычайной верностью. Простившись с жителями Костромы, он объявил им о намерении своём поговорить с государем Павлом Петровичем, но был, по приказанию его величества, посажен в крепость, из которой однако скоро выпущен. Возвратившись в Кострому, Авель тоже предсказал день и час кончины императора Павла. Всё предсказанное Авелем буквально сбылось. Этот Авель находился в Москве во время коронации императора Николая ("Чтения Имп. общ. истории и древностей российских", 1863 г., книга IV. Смесь, стр. 217-222.).

Кто же был этот прорицатель Авель?

Мы имеем возможность ответить на этот вопрос, так как располагаем документами, относящимися к личности Авеля. Документы эти следующие:

1) Две тетрадки, в малую 8-ю долю, написанные по-славянски; на первой странице этих "книжек" изображены разные кружки, литеры славянской азбуки и точки треугольником, среди которых написано: "печать Господа Бога и Христа его". В этих тетрадках содержатся:

а) "Житие и страдание отца и монаха Авеля";

б) "Жизнь и житие отца нашего Дадамия";

в) "Сказание о существе, что есть существо Божие и Божество";

г) "Бытия книга первая".

В одной из этих тетрадок, на 28-ми страницах, находятся разные символические круги, фигуры с буквами славянской азбуки и счёта, при них находится краткое толкование.

2) Тетрадка (в 16-ю д.) в двух экземплярах, озаглавленная: "Церковный потребы монаха Авеля"; в ней сокращенно изложена "Книга Бытия", помещённая в первых двух тетрадках.

3) 12 писем Авеля к графине Прасковье Андреевне Потёмкиной, писанные то по-славянски, то обыкновенным почерком; все письма относятся к 1815 и 1816 гг.; и

4) Письмо Авеля к В. Ф. Ковалёву, управляющему фабрикой графини П. А. Потёмкиной в Глушкове (1816 г.).

Всем этим материалом мы нашли более удобным воспользоваться таким образом, что сначала помещаем жизнеописание Авеля в подлиннике, с изменением только самых крупных орфографических неправильностей и с пропуском некоторых мистических измышлений; затем обращаем внимание на статьи Авеля, заключающиеся в помянутых тетрадках, наконец говорим о письмах его. Из всех последних документов мы выписываем лишь некоторые, наиболее характерные места.

Житие и страдание отца и монаха Авеля

Часть и начало первое.

Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексенской округи, Соломенской волости, деревня Акулова, приход церкви Илья пророк. Рождение сего монаха Авеля в лето от Адама семь тысяч и двести шестьдесят и в пять годов, а от Бога Слова - тысяча и семьсот пятьдесят и в семь годов. Зачатия ему было и основание месяца июня и месяца сентября в пятое число; а изображение ему и рождение месяца декабря и марта в самое равноденствие: и дано имя ему, как и всем человекам, марта седьмого числа. Жизни отцу Авелю, от Бога положено, восемьдесят и три года и четыре месяца; а потом плоть и дух его обновятся, и душа его изобразится как Ангел и как Архангел. И воцарится ... на тысячу годов, ... царство восстанет; когда от Адама будет семь тысяч и триста и пятьдесят годов, в то самое время воцарятся ... все избранные его и все святые его.

И процарствуют с ним тысячу и пятьдесят годов, и будет в то время по всей земли стадо едино и пастырь в них един: в них же вся благая и вся преблагая, вся святая и вся пресвятая, вся совершенная и вся пресовершенная. И процарствуют так ..., как выше сказано, тысячу и пятьдесят годов; и будет в то время от Адама восемь тысяч и четыреста годов, потом же мёртвые восстанут и живые обновятся; и будет всем решение и всем разделение: которые воскреснут в жизнь вечную и в жизнь бессмертную, а которые предадятся смерти и тлению и в вечную погибель; а прочая о сём в других книгах. А мы ныне возвратимся на первое и окончаем жизнь и житие отца Авеля. Его жизнь достойна ужаса и удивления. Родители его были земледельцы, а другое у них художество коновальная работа; научили тому ж своего отрока отца Авеля. Он же о сём мало внимаша, а больше у него внимание о Божестве в о божественных судьбах; не желание ему от юности его, ещё от чрева матери своей: и совершится то ему в нынешние года. Ныне ему от рождения девять на десять годов. И пойдя он с сего года в южный страны и в западные; потом в восточный и в прочие грады и области: и хождаша тако странствуя девять годов. Наконец же сего пришёл в самую северную страну, и вселился там в Валаамский монастырь, который Новгородский и Санкт-Петербургской епархий, Сердобольской округи. Стоит сей монастырь на острову на Ладожском озере, от мира весьма удалён. В то время в нём был начальник игумен Назарий: жизни духовной и разум в нём здравый. И принял он отца Авеля в свой монастырь как должно, со всякою любовью; дал ему келью и послушание и вся потребная; потом же приказал ему ходить, вкупе с братею, в церковь и в трапезу, и во вся нужная послушания. Отец же Авель пожил в монастыре токмо един год, вникая и присматривая всю монастырскую жизнь и весь духовный чин и благочестие. И видя во всём порядок и совершенство, как в древле было в пустынных монастырях, и похвали о сём Бога и Божию Матерь.

Начало второе.

Посему же отец Авель взял от игумена благословение и отыде в пустыню; которая пустыня на том же острову недалеча от монастыря: и вселился в той пустыне един и соединым. А в них же и между них, сам Господь Бог Вседержитель; вся в них исправляя, и вся совершая, и всему полагая начало и конец и всему решение: ибо Он есть вся и во всех и вся действуя. И начал отец Авель в той пустыни прилагать труды ко трудам, и подвиг к подвигу; и явился от того ему многие скорби и великие тяжести, душевные и телесные. Попусти Господь Бог на него искусы, великие и превеликие, и едва в меру ему понести; посла на него тёмных духов множество и многое: да искусится теми искусами яко злато в горнице. Отец же Авель, видя над собою таковое приключение, и нача изнемогать и во отчаяние приходить; и рече в себе: "Господи помилуй и не введи меня во искушение выше силы моей". Посему ж отец Авель начал видеть тёмных духов и с ними говорить, спрашивая их: кто их послал к нему? Они же отвечали ему и говорили: "нас послал к тебе тот, кто и тебя в сие место послал". И много у них было разговора и спора, но ни что же их усце, а токмо то в срамоту себе и на поругание: отец Авель показался над ними страшный воин. Господь же видя раба своего таковую брань творящего с бесплотными духами и рече к нему, сказывая ему тайная и безвестная, и что будет ему и что будет всему Миру: и прочая таковая многая и множество. Тёмные же духи ощутили сие, яко сам Господь Бог беседует со отцом Авелем; и быть все невидимы во мгновения ока: ужасошася и бежаша. Посему ж взяли отца Авеля два духа... (Далее составитель жития Авеля рассказывает как он от высших сих получил великой дар прорицания судеб будущего)... и говоря ему: "будь ты новый Адам, и древний отец Дадамей, и напиши яже видел еси: и скажи яже слышать еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а токмо избранным моим; и токмо святым моим; тем напиши, которые могут вместить наши словеса и наша наказания. Тем и скажи и напиши. И прочая таковая многая к нему глаголаша.

Начало третье.

Отец же Авель пришёл в себя, и начал с того время писать и сказывать, что уместно человеку; сие ему видение было в тридесятое лето жизни его и совершилось в тридесять годов. Странствовать он пошёл двадцати годов, на Валаам пришёл двадцати и восьми годов; тот год был от Бога Слова - тысяча и семьсот восемьдесят и пять, месяц октябрь, по солнечным первое число. И случилось сие ему видение; дивное видение и предивное одному в пустынь - в лето, от Адама семь тысяч и двести девяносто и в пятом году, месяца ноября по солнечным в первое число, с полунощи и продолжалось кажется не меньше тридесяти часов. С того самого времени начал писать и сказывать что кому уместно. И велено ему выйти из пустыни в монастырь. И пришёл он в монастырь того же года, месяца февраля в первое число и вошёл в церковь Успения Пресвятой Богородицы. И стал посреди церкви весь исполнен умиления и радости, взирая на красоту церковную и на образ Божий Матери....... (Далее рассказывается новое видение, будто бы осенившее Авеля, при чём будто бы необъяснимая сила)... вошла во внутрь его; и соединился с ним, якобы один ... человек. И начал в нём и им делать и действовать, якобы природным своим естеством; и дотоле действовала в нём, дондеже всему его изучи и всему его научи... и вселися в сосуд, который на то уготован ещё издревле. И от того время отец Авель стал всё познавать и всё разуметь: (неведомая сила) наставляя его и вразумляя всей мудрости и всей премудрости. Посему же отец Авель вышел из Валаамского монастыря, так ему велено действом (той силы); сказывать и проповедовать тайны Божии и судьбы его. И ходил он так по разным монастырям и пустыням девять годов; обошёл многие страны и грады: сказывал и проповедовал волю Божию и страшный суд Его. Наконец же того время, пришёл он на реку Волгу. И вселился в монастырь Николая Чудотворца, званием тот монастырь Бабайки, Костромской епархии. В то время настоятель в той обители был именем Савва, жизни простой,- послушание в той обители было отцу Авелю: в церковь ходить и в трапезу, и в них петь и читать, а между тем писать и слагать, и книги сочинять. И написал он в той обители книгу мудрую и премудрую, ... в ней же написано о царской фамилии. В то время царствовала в Российской земле Вторая Екатерина; и показал ту книгу одному брату, имя ему отец Аркадий; он же ту книгу показал настоятелю той обители. Настоятель же собрал братию, и сотворил совет: ту книгу и отца Авеля отправить в Кострому, в духовную консисторию; и был таки отправлен. Духовная же консистория: архимандрит, игумен, протопоп, благочинный и пятый с ними секретарь - полное собрание, получили ту книгу и отца Авеля. И вопросили его он - ли ту книгу писал? И от чего взял писать, и взяли с него сказку, его дело то и отчего он писал; и послали ту книгу и при ней сказку ко своему архиерею. В то время в Костроме был архиерей - епископ Павел. Тогда же получил епископ Павел ту книгу и при ней сказку, и приказал отца Авеля привести пред себя; и сказал ему: "сия твоя книга написана под смертною казнью". Потом повелел его отправить в губернское правление и книгу его с ним. И быль таки отправлен отец Авель в то правление, и книга его с ним, при ней же и рапорт.

Часть 2. Начало четвёртое.

Губернатор же и советники его приняли отца Авеля и книгу его и видя в ней мудрая и премудрая, а наипаче написано в ней царские имена и царские секреты. И приказали его на время отвезти в костромской острог. Потом отправили отца Авеля и книгу его с ним на почтовых в Санкт-Петербург в сенат; с ним же для караула прапорщик и солдат. И привезён был прямо в дом генерала Самойлова; в то время он был главнокомандующий всему сенату. Приняли отца Авеля господин Макаров и Крюков. И доложили о том самому Самойлову. Самойлов же рассмотрел ту отца Авеля книгу, я нашёл в ней написано: якобы государыня Вторая Екатерина, лишится скоро сей жизни. И смерть ей приключится скоропостижная, и прочая таковая написано в той книге. Самойлов же видя сие, и зело о том смутился; и скоро призвал к себе отца Авеля. И рече к нему с яростью глаголя: "как ты злая глава смела писать такие титлы на земного бога!" И ударил его трижды по лицу, спрашивая его подробно: кто его научил тате секреты писать, и отчего взял такую премудрую книгу составить? Отец же Авель стоял пред ним весь в благости, и весь в божественных действах. И отвечая к нему тихим гласом и смиренным взором, рече: меня научил писать сию книгу тот, кто сотворить небо и землю, и всё что в них: тот же повелел мне и все секреты составлять. Самойлов же сие слыша, и вмени вся в юродство; и приказал отца Авеля посадить под секрет в тайную; а сам сделал доклад самой государыне. Она же спросила Самойлова, кто он (Авель) такой есть и откуда? потом приказала отца Авеля отправить в Шлиссельбургскую крепость,- в число секретных арестантов, и быть там ему до смерти живота своего. Сие дело было в лето от Бога Слова - тысяча и семьсот и девяноста в шестом году, месяца февраля и марта с первых чисел. И был таки заключён отец Авель в ту крепость, по именному повелению государыни Екатерины. И был он там всего время - десять месяцев и десять дней. Послушание ему было в той крепости: молиться и поститься, плакать и рыдать и к Богу слёзы проливать, сетовать и воздыхать и горько рыдать; при том же ему ещё послушнике, Бога и глубину его постигать. И проводил так время отец Авель, в той Шлиссельбургской крепости, до смерти государыни Екатерины. И после того еще содержался месяц и пять дней. Потом же когда скончалась Вторая Екатерина, а вместо её воцарился сын её Павел; и начал сей государь исправлять что ему должно; генерала Самойлова сменил. А вместо его поставлен князь Куракин. И нашлась та книга в секретным делах,- которую написал отец Авель; нашёл её князь Куракин и показал ту книгу самому государю Павлу. Государь же Павел скоро повелеть сыскать того человека, который написал ту книгу и сказано ему: тот человек заключён в Шлиссельбургской крепости, в вечное забвение. Он же немедля послал в ту крепость самого князя Куракина рассмотреть всех арестантов; и спросить их лично, кто за что заключён, и снять со всех железные оковы. А монаха Авеля взять в Петербург, к лицу самого государя Павла. И было так. Князь Куракин всё исправил и всё совершил: с тех со всех арестантов снял железные оковы, и сказал им ожидать милость Божий; а монаха отца Авеля представлял во дворец к самому его величеству императору Павлу.

Начало пятое.

Император же Павел принял отца Авеля во свою комнату, принял его со страхом и с радостью) и рече к нему: "Владыка отче благослови меня и весь дом мой: дабы ваше благословение было нам во благо". Отец же Авель на то отвечал к нему: "Благословен Господь Бог всегда и во веки веков". И спросил у него (царь), что он желает: в монастырь ли быть монахом, или избери род жизни какую другую. Он же паки к нему отвечал и глагола: "Ваше величество, всемилостивый мой благодетель, от юности моей желание быть монахом, и служить Богу и Божеству его". Государь же Павел поговорил с ним ещё что нужно и спросил у него по секрету: что ему случится; потом тому же князю Куракину приказал отвести (Авеля) в Невский монастырь, в число братства. И по желанию его облечь в монашество, дать ему покой и все потребное; приказано сие дело выполнить митрополиту Гаврилу от самого государя Павла, через князя Куракина. Митрополит же Гавриил видя такое дело, и со страхом удивился вкупе же и ужаснулся. И рече ко отцу Авелю: будет всё исполнено по вашему желанию; потом облечь его в чёрное одеяние и во всю славу монашества, по именному повелению самого государя; и приказал ему митрополит вкупе с братией ходить в церковь и в трапезу, и на все нужные послушания. Отец же Авель пожил в Невском монастыре только один год; потом опять сразу же пошёл в Валаамский монастырь, по докладу (т. е. с разрешения государя) Павла, и составил там другую книгу, подобно первой, ещё и важнее, и отдал её игумену отцу Назарию; он же показал ту книгу своему казначею и прочим братьям в сотвориша совет послать ту книгу в Петербурга митрополиту. Митрополит же получил ту книгу, и видя в ней написано тайное в безвестное, в ничто же ему понятна; в скоро ту книгу послал в секретную палату, где совершаются важные секреты, и государственная документы. В той палате начальник господин генерал Макаров. И видя сей Макаров ту книгу, и в ней написано всё ему непонятно. И доложил о том генералу, который управляете весь сенат; тот же доложил самому государю Павлу. Государь же скоро повелел взять с Валаама отца Авеля, и заключить его в Петропавловскую крепость. И было так. Взяли отца Авеля из Валаамского монастыря, в заключали: в ту крепость. И был он Авель там, дондеже государь Павел скончался, а вместо его воцарился сын его Александр. Послушание отцу Авелю было в Петропавловской крепости тоже самое, что ему было в Шлиссельбургской крепости, тоже самое время и сидел там: десять месяцев и десять дней. Когда же воцарился государь Александр, и приказал отца Авеля отправить в Соловецкой монастырь: в число оных монахов, во токмо за ним иметь присмотр; потом и свободу получил. И был он на свободе один год в два месяца, и составил ещё третью книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год. И дошла та книга до самого императора Александра. И приказано монаха Авеля тут же заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию. И был отец Авель всего время в Соловецкой тюрьме десять годов и десять месяцев; а на воле там жил - один год и два месяца: и того всего время он препроводил в Соловецком монастыре ровно двенадцать годов. И видел в них доброе и недоброе, алое и благое, и всяческое и всякое: ещё же такие были искусы ему в Соловецкой тюрьме, которые и описать нельзя. Десять раз был под смертью, сто раз приходил в отчаянье; тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих искусов было отцу Авелю число многочисленное и число бесчисленное. Однако благодатью Божей, ныне он, слава Богу, жив и здоров, и во всём благополучен.

Ныне от Адама семь тысяч и триста и двадесятый год, а от Бога Слова тысяча и восемьсот и второй на десять. И слышим мы в Соловецком монастыре, яко бы южный царь или западный, имя ему Наполеон, пленит грады и страны и многие области, уже и в Москву вошёл. И грабить в ней и опустошает все церкви и все гражданские, и всяк взывая: Господи помилуй и прости наше согрешение. Согрешив перед Тобою, и не достойны нарекаться рабами Твоими; попустил на нас врага и губителя, за грех наш и за беззакония наши! И прочая таковая взываху весь народ и все люди. В то же самое время, когда Москва взята, вспомнил сам государь пророчество отца Авеля; и скоро приказал князю Голицыну, от лица своего написать письмо в Соловецкой монастырь. В то время начальник там быль архимандрит Илларион; написано письмо таким образом: "монаха отца Авеля выключить из числа колодников, и включить его в число монахов, на всю полную свободу". Ещё же приписано: "если он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург: мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить". Тако написано от лица самого государя, а архимандриту приписано: "дать отцу Авелю на прогон денег, что должно до Петербурга и всё потребное". И пришло сие именное письмо в Соловецкой монастырь в самый Покров, месяца октября в первое число. Архимандрит же тогда получил таковое письмо, и видя в ней тако написано, и зело тому удивился, вкупе же и ужаснулся. Знал за собою, что он отцу Авелю многие делал пакости и во одно время хотел его совершенно уморить,- и отписал на то письмо князю Голицыну, таким образом:- "ныне отец Авель болен и не может к вам быть, а разве на будущий год весною", и прочая таковая. Князь же Голицын тогда получил письмо от Соловецкого архимандрита, и показал то письмо самому государю. Государь же приказал сочинить именной указ святейшему Синоду, и послать тому же архимандриту: что бы непременно монаха Авеля выпустить из Соловецкого монастыря, и дать ему паспорт во все российские города и монастыри; при том же, что бы он всем был доволен, платьем и деньгами. И видя архимандрит именной указ, и приказал с него отцу Авелю написать паспорт, и отпустить его честно со всяким довольством; а сам сделался болен от многоих печалей: поразил его Господь лютою 6олезнью, тако и скончался. Сей Илларион архимандрит уморил невинно двух колодников, посадил их и запер в смертельную тюрьму, в которой не только человеку жить нельзя, но и всякому животному неуместно: первое в той тюрьме темнота и теснота паче меры, второе - голод и холод, нужда н стужа выше естества; третье - дым и угар и тому подобное; четвёртое и пятое в той тюрьме - скудость одежд и в пище, и от солдат истязание и ругание, и прочая таковая ругательство и озлобление многое и множество. Отец же Авель всё это слышал и всё это видел. И начал говорить о том самому архимандриту, и самому офицеру, и всем капралам, и всем солдатам, рече к ним и глаголя: "дети, что такое делаете неугодное Господу Богу, и совсем противное Божеству Его? Если не перестанете от злого такового начинания, то вскоре все погибните злою смертью и память ваша потребуется от земли живых, чада ваша осиротеют, и жёны ваши останутся вдовицами!" Они же сия слыша от отца Авеля такие речи; и зело на него возропташа и сотвориша между собою совет уморить его. И посадили его в те же самые тяжкие тюрьмы. И был он там весь великий пост, моляся Господу Богу и призывая имя Святое Его; весь в Бозе и Бог в нём; покрыл его Господь Бог благодатью Своею, и Божеством Своим от всех врагов его. После же того все погибли враги отца Авеля и память их погибла с шумом; и остался он один и Бог с ним. И начал отец Авель петь песню победную и песню спасительную, и прочее такое.

Часть 3. Начало седьмое.

Посему же отец Авель взял паспорт и свободу, во все Российские города и монастыри, и в прочие страны в области. И вышел из Соловецкого монастыря месяца июня в первое число. Год тот был от Бога Слова - тысяча и восемьсот и третий на десять. И пришёл в Петербург прямо к князю Голицыну, имя ему и отечество Александра Николаевич, господин благочестив и боголюбив. Князь же Голицын видя отца Авеля, и рад быть ему до зела; и начал вопрошать его о судьбах Божих и о правде Его; отец же Авель начал ему сказывать всё и обо всём, от конца веков и до конца, и от начала времён и до последних; он же слышал это и ужасался и помыслил в сердце другое; потом послал его к митрополиту явиться ему и благословиться от него: отец же Авель сотворил тако. Пришёл в Невский монастырь, и явился митрополиту Амвросию; и рече ему: "благослови владыка святой раба своего и отпусти его с миром и со всякою любовью". Митрополит же увидел отца Авеля, и слыша от него такие речи и ответил ему; "благословен Господь Бог Израилев, как посети сотвори избавление людям Своим и рабу Своему монаху Авелю". Потом благослови его и отпусти, и рече к нему, "пусть будет с тобой во всех путях твоих Ангел Хранитель;" и прочая таковая изрече и отпусти его с великим довольством. Отец же Авель, видя у себя паспорт и свободу во все края и области, и потече из Петербурга к югу и к востоку, и в прочие страны и области. И обошёл многие и множество. Был в Цареграде и во Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же снова возвратился в Российскую землю: и нашёл такое место, где всё своё исправил, и всё совершил. И всему положил конец и начало, и всему начало и конец; там же и жизнь свою всю окончил: пожил на земли время довольно, до старости лет своих. Зачатия ему было месяца июня, основания сентября; изображения и рождения, месяца декабря и марта. Жизнь свою окончил месяца января, а погребён в феврале. Тако и решился отец наш Авель. Новый страдалец... Жил всего время - восемьдесят и три года и четыре месяца. В дому отца своего жил девять на десять годов. Странствовал девять годов, потом в монастырях девять годов; а после того ещё отец Авель проводил десять годов и семь на десять годов: десять годов проводил в пустынях и в монастырях, и во всех пространствах; а семь на десять годов отец Авель препроводил жизнь свою - в скорбях и в теснотах, в гонениях и в бедах, в напастях и в тяжестях, в слезах и в болезнях, и во всех злых приключениях; ещё же сия жизнь ему была семь на десять годов: в темницах и в затворах, в крепостях и в крепких замках, в страшных судах, и в тяжких испытаниях; в том же числе был во всех благостях и во всех радостях, во всех изобильствах и во всех довольствах. Ныне же отцу Авелю дано пребывать во всех странах и во всех областях, во всех сёлах и во всех городах, во всех столицах и во всех пространствах, во всех пустынях и во всех монастырях, во всех тёмных лесах, и во всех дальних землях; ей тако и действительно: а ум его ныне находится и разум - во всвх твердях... во всех звёздах и во всех высотах, во всех царствах и во всех государствах... в них ликуя и царствуя, в них господствуя и владычествуя. Сие верное слово и действительное. Посему же и выше сего, дух Дадамей и плоть его Адама родится существом... И будете тако всегда и непрестанно и тому не будет конца, ей тако. Аминь.

Книги мудрые и премудрые

Прочитывая жизнеописание Авеля, нельзя не заметить, что, как в этом жизнеописании, так и в приведённом в начале настоящей статьи рассказе А. П. Ермолова, монах Авель является в качестве предсказателя смерти Екатерины II и императора Павла, разница только в некоторых подробностях. Затем, что касается до других обстоятельств жизни Авеля, то в этом отношении следует обратить внимание на написанное Авелем "житие" какого-то отца Дадамия, о котором упоминается и в самой биографии Авеля. Об этом Дадамии весьма подробно рассказывается, что "он находится во всех твердях и во всех небесах, во всех звёздах и во всех высотах, в самом существе в них ликуя и царствуя, в них господствуя в владычествуя и проч." По человечеству, всей жизни назначено Дадамию 83 года и 4 месяца (т. е. столько, сколько и Авелю); после этого он "воцарится на тысячу годов", и будет тогда "по всей земли стадо едино и пастырь в них един, потом мёртвые воскреснут" и т. д.; Дадамий посетил неведомые миры и т. д., и т. д. повторены те же фантастические сказания об отце Дадамии, которые мы встречаем и в житии Авеля. Поэтому можно, кажется, сказать, что Дадамий и Авель в сущности одно лицо; это тем более вероятно, что одно из писем Авеля к графине П. А. Потёмкиной озаглавлено таким образом:

"Её сиятельству Прасковье Андреевне, всемилостивейшей моей благодетельнице и сущей благотворительнице, от монаха отца Авеля и от отца Дадамия".

Всё это приводит к тому вероятному предположению, что "житие" Авеля было написано им самим, или, по крайней мере, одним из близких почитателей Авеля, хорошо знакомым с собственными сочинениями последнего, в числе которых, было и "житие Дадамия".

Из других мистическо - литературных произведений отца Авеля не лишено интереса сочинение его "Книга бытия". Здесь высказываются такие понятия о творении мира и человека, какие встречаются в апокрифах, или в легендах и духовных стихах нашего народа, из которых весьма многие уже изданы, и которые включают в себя смесь библейских сказаний с вымышленными. Вот, например, как повествует Авель о сотворении мира и человека. "В начале сотворены тверди и тверди, миры и миры, державы и державы, царства и государства, 1) а потом и прочие всё: и творяша тако и размышляша девять годов сущих и два-десять и един духовных. В сущих годах вся размысли и вся расположи, а в духовных вся сотвори и вся утверди, и всему положи меру и границу и всему исчисление. Потом сотвори человека и человека и выша человека и выша во всяком мире человека; и число всех сотворенных человек, елико есть число всех миров: сотвори Бог человека по образу своему и по подобию. Сотвори их мужа и жену, имя им положи: гог и магог, Адам и Ева; гог и Адам муж есть: а магог и Ева жена его; гог и магог прежде сотворены, а потом Адам и Ева сотворены. Гог и магог и семя их до Адама жили на земли три тысячи и шестьсот годов; гогова земля и всего рода его вся старая Америка и вся новая Америка. Адамова земля и всего рода его вся Азия и вся Европа и вся Африка - сия убо земля; три тысячи и шестьсот годов не было на ней человека, кроме скотов и зверей; и вся была зарастивши травами и лесами, и прочими вещами. Когда же сотворен Адам и жена его Ева, и родились от них сыны и дочери и от сынов сыны: жизни им всей положено восемь тысяч и четыреста годов; а сам Адам и Ева жил на земле девять сот и тридесять и один год; детей всех было у них сто и два десять и два сына; сто и двадесять и две дочери. И все пришли в полное совершенство, сии суть адамовы дети и от детей дети, и жизни им от Бога наложено, как выше сказано, восемь тысяч и четыреста голов; а гогу и магогу и всему роду их всей жизни положено двенадцать тысяч годов. Сам гог и магог жил на земли всех лет живота своего четыреста и два года и четыре месяца, потом умре и погребён был. Детей всех было у них сто и двадесять и два, пол мужеской и пол женский; и жили они на земли всей жизни, как выше сказано, двенадцать тысяч годов: житие их простое, на подобие скотов и зверей. Закон им дан естественный, вся творяху по совести: но токмо сей род просветится при конце века верою и благочестием. Потом же весь род гогов и весь род адамов скончаются. А восстанут другие веки и другие роды, и будут тако жить всегда и непрестанно, и тому не будет конца, ей тако. Аминь."

Все указанные и им подобные "книжки" отец Авель писать, вероятно, для тех лиц, которые интересовались его мистическими толкованиями и пророчествами. Из рассказа А. П. Ермолова видно, что Авель обедал у костромского губернатора; по словам биографа Авеля, он принят и обласкан в Петербурге князем А. Н. Голицыным, был знакомь и вёл переписку с графиней Прасковьей Андреевной Потёмкиной, урождённая Закревская (р. 1763 - 1816 г.) 2) и т. д. Поэтому с вероятностью можно сказать, что лица, которым предназначались писания Авеля, принадлежали к высшему обществу; по крайней мере, это несомненно по отношению к графине Потёмкиной. Из-под Курска, во время пребывания у некоего "господина Никанора Ивановича Переверзева", Авель пишет графине, что он сочинил для неё несколько книг, которые и обещается выслать в скором времени; "оных книг со мною нету, - объясняет Авель,- а хранятся в сокровенном месте; оные мои книги удивительные и преудивительные, те мои книги достойны удивления и ужаса, и читать их токмо тем, кто уповает на Господа Бога и на пресвятую Божию Матерь. Но только читать их (должно) с великим разумением и с великим понятием". Впрочем, он обещается помочь графине в уразумении таинственных его книг, при личном с нею свидании. Видно также, что графиня П. А. Потёмкина интересовалась и предсказаниями Авеля, который, поэтому случаю, в одном письме говорит: "Я от вас получил недавно два письма и пишите вы в них: сказать вам от пророчества то и то. Знаете ли что я вам скажу: мне запрещено пророчествовать именным указом. Так сказано: ежели монах Авель станет пророчествовать вслух людям, или кому писать на хартиях, то брать тех людей под секрет и самого монаха Авеля и держать их в тюрьмах или в острогах под крепкими стражами; видите, Прасковья Андреевна, каково наше пророчество или прозорливство,- в тюрьмах ли лучше быть или на воли, размысли убо. Я согласился ныне лучше ничего не знать, да быть на воле, а нежели знать, да быть в тюрьмах и под неволю. Писано есть: будьте мудры как змеи и чисты как голуби; то есть будь мудра, да больше молчи; есть ещё писано: погублю премудрость премудрых и разум разумных отвергну и прочая таковая и проч.; видятся вот мы до чего дошли со своею премудростью и со своим разумом. Итак ныне положился лучше ничего не знать, хотя и знать, да молчать".

Следует упомянуть ещё, что во всех почти письмах отца Авеля к графине Потёмкиной встречаются мистические рассуждения; кроме того, в одном сполна приведена молитва "Отче наш", в другом выписаны разные нравоучения из евангелия, в третьем приведена молитва собственного сочинения Авеля и т. п.

Но, кроме всего этого, в рассматриваемых письмах затрагиваются и другие предметы, отличающиеся уже чисто житейским характером. Расставшись с графинею в Петербурге, отец Авель отправился на её суконную фабрику в Глушково (недалеко от Москвы). Проживши здесь два месяца, он "обошёл, и всё видел, и всех начальников познал". Отец Авель нашёл всё в отличном порядке, только жалованья управляющему, его помощнику и некоторым из мастеров положено было, по его мнению, мало, - почему он и просил графиню, жалованье этим лицам увеличить, особенно же управляющему фабрики В. Ковалёву. Ходатайствуя перед графиней за фабричных, Авель просил ещё денежных подаяний для монашествующей брани, а кстати и для себя. Надобно заметить, что в это время он собирался совершить путешествие в Царьград, в Иерусалим и на Афонскую гору. Собирался отец Авель целых два года, и всё-таки не уехал. Между тем, такое дальнее путешествие требовало значительных денежных средств, особых лошадей в повозки, хорошего сукна и проч. Всем этим управляющий Ковалёв, по приказанию графини, снабжал Авеля. По приезде на фабрику, последний писал Потёмкиной: "В вашем письме написано: дать мне триста рублей на мою нужду, и ещё двести рублей - Иерусалимским монахам, и я всё сие получил, покорнейше благодарю за ваше такое великое благодеяние. А те деньги, которые вы дали мне в Петербурге, так же двести рублей тем же Иерусалимским монахам, но они уже посланы в прошлом году вместе с воздухами: ещё же я выпрашал у вашего управителя шленского сукна на рясу и на подрясник двенадцать аршин, которое сукно ценою он мне сказывал по семи рублей аршин, и за всё данное мне воздаст вам Господь Бог, что он сам восхочет. При сем же стоял я в самую Троицу литургию и вечерню в новой вашей церкви, а на вечерню и всенощную в старой церкви". Через несколько времени Авель опять пишет: "Вы пишете в своём письме ко мне: я писала к моему управителю, что как отец Авель возвратится и будет на моей фабрике, то что вам будет угодно взять из рукоделия и возьмите, а управитель мой оным бы вам служил, и ещё триста рублей денег вам дать на ваши надобности и прочие таковые пишите. Но токмо с тем вы пишете дать сии триста рублей денег и сукна, что мне угодно, когда я возвращусь из Иерусалима; однако покорно я вас прошу, Прасковья Андреевна, сии деньги ныне мне (дать) на дорогу; понеже путь дальний, а денег у меня мало, и напишите о сем управителю своему, чтобы он отдал сии деньги триста рублей ныне. И я буду их ждать в курских пределах. Ещё же я вас прошу Прасковья Андреевна, всемилостивейшая моя благодетельница, напиши к своему управителю Василию Ковалёву, чтобы он мне купил или нет ли своих, одну лошадь и повозку. Как не больше лошадь и повозка ста рублей, понеже ежели у меня лошадь и повозка своя, то я волен куда-нибудь заехать, ибо многие господа желают меня видеть. А я пеший не могу ходить, понеже много вещей надавали мне, при том же уже и стар и ноги болят; и даст вам за сие Господь многое и множество, сторицею больше и в тысячу крат. А когда я возвращусь из Иерусалима, и приду на вашу фабрику, то вы прикажите, при Божей помощи и во славу св. Троицы, ещё дать сто рублей на мою потребу и сто рублей на нищую братию. И ещё прикажите управителю своему дать мне сукна, которого самого лучшего мне на ряску и на подрясник. В том же числе на панталоны и на жилет, как не больше пятнадцати аршин". Вскоре после этого Авель извещает свою благодетельницу, что получил от неё деньги: пятьсот "на свою нужду" и пятьсот "монахам", а последние он обещается раздать "где Господь повелит и Пресвятая Божия Матерь". Отец Авель принимал участие и в семейных делах графини Прасковьи Андреевны Потёмкиной. Сын графини, Сергей Павлович, как видно, не особенно почитал свою матушку; вследствие этого у них возникло дело об опеке над фабрикой. Сначала отец Авель старался помирить их и с этой целью писал графине: "Я вам хочу предложить пункт самый важной; вы пишите в своих письмах таким образом: государя дома нет, как моё дело решится, в мою ли пользу или не в мою. Ежели послушаешь меня, то в твою пользу дело решится. Я тебе советую, при помощи Божей, безо всякого сомнения помириться с сыном своим; как можно сия старайся, то и будет вам во всём благо и во всём счастье, и опекунства не будет. Будь к нему чадолюбива и во всякой любви, и призывай его в себя, лобзай его и ласкай со всякою простотою". Но когда граф С. П. Потёмкин не дружелюбно стал обращаться с отцом Авелем, то последний,в свою очередь, стал отзываться о нём перед матерью крайне не лестно; о примирении матери с сыном нет уже и речи. Письмо, в котором высказал Авель свои мысли относительно молодого графа, представляется наиболее характерным; поэтому мы приводим его здесь почти вполне. 3) "Бог Господь явись нам благословенный грядёт и кто стерпит гнев его. Благослови душе моя Господа и вся внутренняя моя имя святое его. Послушайте ваше графское сиятельство Прасковья Андреевна, что я вам хочу написать об вашем сыне, какой он есть житием лживый и неправедный и едва в нём есть часть добрых дел... Я, ваше графское сиятельство Прасковья Андреевна, советовал тебе помириться с сыном твоим и дать ему родительское благословение; но он ныне оказался ложный и льстивый, неправедный и непослушливый. Вы писали мне, что сын ваш горд и тщеславен, тако и действительно есть; при том же он ещё нерадив и непослушлив и житием развратен, и я его ныне нашёл фальшивая монета, а не истовая, и он, я думаю, товарищ развратникам и причастник самых распутных людей и прочая таковая и прочая. Во-первых, обещался (он) на фабрике отдать мне долг свой две тысячи и триста и шестьдесят рублей, но то не исполнил, а солгал, а всякая ложь происходит от сатаны и от дьявола, и нет в том света, а тьма, и прелесть и лесть, ибо одолжился мне он оными деньгами в Москве и дал мне своеручное письмо к Василию Федорову Ковалёву, чтобы ему отдать мне те деньги; но сын твой, когда мы с ним приехали на фабрику и взял у меня опять свое письмо и сказал мне: я тебе, отец Авель, сам отдам деньги, и тако льстил мне три седмницы, с тем тако и остался, не взял я с него деньга; но прошу покорно вас, Прасковья Андреевна, напишите Ковалеву, чтобы он мне деньги те две тысячи и триста и шестьдесят рублей прислал где я буду в России, и когда я их получу, тогда к вам и поеду и всё вам тайное и сокровенное возвещу. Второе, сын твой в Москве со мною обращался как брат родной и как ангел Божий, а ныне я вижу его со мною обращается как чужеземец и как самый противник. Сие дело таковое вышло от того, что ты ему не позволила жениться; 4) я ему сказал не малое число божественных тайн и открыл ему глубину премудрости и он всё сие ни во что вменил, но семя моё благое не дало плода в сердце его, понеже камень сух влага не имея; ещё же я ему сказал: суд Божий при дверях и пришествие Господне уже близ есть, бдите и молитесь да не войдите в напасть, тогда скажет Господь всем лживым: я не знаю вас, идите от меня, всяк льстивый и ложный не от Бога и память их потребится от земли; а впрочем я всем желаю спасение и божественного благословения. Третье, когда я жил в Москва в часто хаживал к сыну вашему и видел я у него стоят всегда нанятые дрожки и карета для гордости и тщеславия, платил им за то каждый день двадцать пять рублей, хотя куда ездит или не ездит, а всегда платит им каждый день двадцать пять рублей! На что больше этого гордости и тщеславия! И так которые ты ему повелела взять деньги с фабрики пятнадцать тысяч рублей и он их всех проводил в Москве, которые вытребовал и с фабрики, которые отдал в коренной ярмарке, а мне и не выплатил свой долг. Когда же мы приехали на фабрику и пришло ко мне твоё письмо, написано в нём по моей просьбе, вы ему положили каждый год давать по пятнадцати тысяч рублей, и я ему про это сказал, и он мне на то отвечал, от своей гордости так сказал: я ей буду давать по пятнадцати тысяч рублей, когда буду я опекуном, и ещё сказал, мне надо ей положить по шестидесяти тысяч. Сие слово замечательно, он хочет, чтобы сделали его опекуном надо всею фабрикою и дарить дарами всех фабричных властей, чтобы его одобрили в опекуны; не дай Господи такому быть опекуном, сей опекун разоритель, а не попечитель, спаси Господи и помилуй от сего опекуна! Впрочем же писать больше нечего, а когда я сам к вам приду, тогда всё подробно всё вам скажу. И сие письмо, милостивая моя государыня Прасковья Андреевна, чтобы только вы знали и я. Спаси Господи рабу свою Прасковью тут же и меня с нею и всех православных верующих во святую церковь твою и всех хрестьян, тако буди и буди".

(Из бумаг графини Потёмкиной).

Примечания

1) Всё это, равно как и высшие силы изображаются в тетрадках Авеля разными символическими кругами и фигурами, к коим приложено «толкование». Далее (рис.1 и рис.2) мы печатаема как образец две таблицы из одной «зело престрашной книжки» Авеля, как отзывался он о своих трудах. Вся тетрадка в малую восьмушку, 64 страницы; в ней одна треть занята разными таблицами и символическими знаками сделанными пером от руки, довольно тщательно. Текст «толкований» и проч. мистических неудобопонятных измышлений, писан славянским полууставом. Мы печатаем два чертежа Авеля, а вот и «краткое толкование» из той же «книжки»: «на сей странице изображён весь сей видимый мир и в нём изображена тьма и земля, луна и солнце, звёзды и все звёзды, и все тверди, и прочая таковая, и проч. Сей мир величеством тридцать миллионов стадий, окружностью девяносто миллионов стадий; земля в нём величеством со всею третью твердь; солнце - со всю вторую твердь; луна - со всю первую твердь, тьма - со всю мету. Земля сотворена из дебелых вещей и в ней и на ней - воды и леса и прочие вещи и вещество. Солнце сотворено из самого сущего существа. Так же и звёзды сотворены из чистого самого существа, воздухом не окружаемы; величина звёздам не меньше луны и не меньше тьмы. Луна и тьма сотворены из воздуха, тьма вся тёмная, а луна один бок темный, а другой - светлый и проч. таковая».

Действительно далее идёт всё в этом же роде. Несомненно, что эта книжка, одна из тех, которые, по выражению Костромского владыки в 1796 г., писаны Авелем «под смертною казнью» и за которую довелось ему посидеть и в Соловецкой тюрьме и в каземате Петропавловской крепости. В «книжке», между другими таблицами, есть таблица «Планет человеческой жизни», «Годы от Гога», «Годы от Адама», «времена всей жизни», «рай радости, рай сладости» и т. п.
Ред. назад

Рисунок из книжки предсказателя монаха Авеля

Рис. 1

Рисунок из книжки пророка монаха Авеля

Рис. 2

2) С Прасковьей Андреевной Потёмкиной мы встретимся ещё в другой статье, но увидим её в эпоху блестящей красоты, влюбившую в себя великолепного «князя Тавриды», словом, когда она ещё не водилась с пустосветами и не слушала и не зачитывалась «книжками» подвижников, подобных Авелю.
Ред. назад

3) По времени, письмо это относится к 30 июля 1816 г., т. е. оно последнее из всей имеющейся у нас переписки отца Авеля с Потёмкиной; в том же, 1816 г., графиня Прасковья Андреевна скончалась.
Ред. назад

4) Граф Сергей Павлович Потёмкин женился впоследствии на княжне Елизавете Петровне Трубецкой.
Ред. назад

Источник: Журнал "Русская старина", № 2 ( февраль), 1875 год (Том XII, Выпуски 1-4).

BACK