Конверты Робинзону

В. САФОНОВ

Химия и жизнь 1979 №6-8

Психологи пишут, что наиболее стойки впечатлений детства и что зачастую именно они главенствуют в формировании характера и мироощущения человека. Случилось так, что первой книгой, которую мне начали читать в детстве, было бессмертное творение Даниэля Дефо "Робинзон Крузо". У отца (тогда мне было три-четыре года) я пытался выяснить, как Робинзон спал на дереве без одеяла? Чтобы успокоить мое воображение, отец, помнится, сказал, что одеяло у Робинзона было.

Не этот ли далекий эпизод и сделал меня неисправимым Робинзоном?

Учеба, работа, фронт, снова работа и наконец выход, как принято говорить, на заслуженный отдых не уничтожили стремление побыть один на один с природой.

А отсюда походы, предпочтительно пешие или велосипедные, отсюда книжные полки с приключениями робинзонов всех времен и народов. Среди них: "Подводные робинзоны", "Тюремные робинзоны", "Добровольные робинзоны", "Робинзоны Алеутских островов", "По следам Робинзона" и другие, все, что удалось достать и сохранить за многие годы. Особо следует упомянуть альбомы карикатур на робинзонов и робинзонады, которые часто публикуют наши и зарубежные журналы.

Примерно такой же неисправимый чудак мой старый друг Игорь Владимирович П., фотограф по профессии, страстный любитель природы, общение с которой он считает едва ли не первой необходимостью для горожанина. Он тоже коллекционер. Груды вырезок из журналов, собранных за много лет, о всем том, что писали в защиту природы: леса, зверей, болот.

Обычно обстоятельства не мешали нам отправляться в длительные пешие и велосипедные вояжи по Европейской России.

Велотуризм выгодно отличается от пешего: поклажу не надо тащить в рюкзаке - ее можно навьючить на багажник велосипеда, к которому пристроены ёмкие перекидные сумки со множеством карманов, что позволяет находить искомое, не вытряхивая на землю все содержимое. Ну, а о том, что велосипед экономит силы и время, говорить уже не приходится.

Перекидные сумки, пристроенные на багажнике велосипеда

Перекидные сумки, пристроенные на багажнике велосипеда, вмещают и продукты, и снаряжение бивака.

Наши кони (велосипеды), густо обмазанные тавотом на зимнюю спячку, как и походное имущество, хранились в сарае подмосковного садового участка - отправной точки намечаемого похода. Для старта оставалось только приобрести продукты, батарейки к приемничку и фонарику да удалить с велосипедов зимнюю смазку. Но увы, резко ухудшившаяся за зиму спортивная форма моего друга не оставляла никаких надежд на совместное путешествие.

- Езжай один,- вздохнул он,- а я стану, как большинство моих сверстников, кинопутешественником. Тебе, если ты, конечно, не захочешь отказаться от поездки, приготовлены конверты.
- Какие конверты?
- Вот эти, с вложениями пожеланий человеку, коллекционирующему "Робинзонов" и мечтающему самому окунуться в робинзонаду. Я подумал, что задания, вложенные в эти конверты, как-то скрасят тебе одиночество. Впрочем, можешь и не пользоваться конвертами: в них нет ничего, кроме придуманных трудностей.

Мы распрощались, пожелав друг другу самого важного - здоровья.

Он отправился в поликлинику, а я к садоводческому поместью, где хранилось наше походное снаряжение.


Я взял пока только-то, что было необходимо...
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

В старых, дореволюционных переводах "Робинзона Крузо" есть трогательно-скрупулезный перечень того, что Робинзон привозил на свой остров после очередного визита на застрявший в подводных скалах корабль. В наше время появились сокращенные переводы, где пропущены эти милые перечисления хозинвентаря и молитвы благодарности за его спасение.

А между тем сборы в любую робинзонаду, даже пригородную, всегда назидательны и хлопотны, особенно если намеченный план требует корректировки. Имущество, рассчитанное на два велосипеда, пришлось пересмотреть. Вполне естественно, что оно убавилось не только в количестве, но и в ассортименте.

Вот главное, что было уложено на багажник дорожного велосипеда и в приспособленные для этого перекидные сумки: брезентовый гамак с полиэтиленовой накидкой (на случай дождя), самодельный спальный полумешок, собственной конструкции чудо-самоварчик (почему чудо, объясню позже), миниатюрный складной стул (очень удобен в походе), косарь (в одних ножнах с пилкой), карманный фонарик, маленький транзисторный приемник, миниаптечка, лупа (мир насекомых весьма любопытен), кое-какие продукты...

На мой взгляд, такое снаряжение способно дать даже комфорт.

Да, очки! Чуть не позабыл. Для них пришлось раздобыть старый металлический футляр, давно не выпускаемый промышленностью. А зря, его устойчивость к случайным нагрузкам намного выше, чем у пластмассовых очешников, не говоря уже о модных кожаных.

Кажется, пора сказать "поехали!", хорошее русское словечко, которое произносят даже космонавты под рёв уносящих их в небо двигателей.

Солнечный июльский день обещал удачное начало подмосковного велопутешествия. Проселочная, хорошо накатанная грузовиками дорога шла между полями пахучего клевера и рослой кукурузы. Впереди темнела зубчатая стена леса. За ней всегда мерещится встреча с новыми впечатлениями.

Часам к двум-трем, я забрался в глубь далеко не девственного леса. Наивно ожидать в начале грибного сезона нехоженных мест. Увы, приходится довольствоваться тем, что есть. Плешины старых и новых кострищ, украшенные осколками бутылок и консервными банками, обрывки бумаги, гниющие вороха елового лапника и веток, служивших грибникам постелью-Словом, все то, что называют следами дикарей конца двадцатого века.

Обеденный привал, как всегда, начался с поиска микроучастка, где было бы подходящее дерево, к которому можно прислонить велосипед, и свободный от кустов сухой пятачок земли.

Как приятен комфорт во время трапезы в лесу. Не удобнее ли сидеть не на корточках, не по-турецки, а на сухом пенечке или микростульчике, обычно путешествующем со мной на багажнике велосипеда? Полезен и кусок фанеры на тонюсеньких проволочных ножках, служащий столиком. Не надо доказывать, что есть на уровне раскладного походного столика приятней и полезней, чем с поверхности земли, когда за каждой ложкой и куском приходится нагибаться.

Подложив порцию сосновых шишек в чудо-самоварчик, в котором кипятилась вода по соседству с гороховым супом, я достал пакет с конвертами. На первом (все они были пронумерованы) по диагонали было написано: "Вскрыть после окончания приготовлений к ночлегу". Что ж, так и сделаю, решил я, довольный тем, что в моем распоряжении весь день, который можно провести так, как хочется, без выполнения каких-то заданий, таящихся в конвертах.


Мне жилось теперь легче, чем раньше, и в физическом и в нравственном отношении.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

Оккультисты убеждены, что любая вещь, побывавшая в рукам хозяина, несет в себе информацию о его характере. Не берусь утверждать, что это так, но поразительная наблюдательность Шерлока Холмса служит тому подтверждением. Думается, что и по моим вещам Холмс смог бы кое-что рассказать об их владельце.

Вначале мне хотелось отвести специальную главку описанию походных самоделок, но, пожалуй, целесообразнее упоминать о них по ходу рассказа. Так вот, идея кухонного комбайна родилась после посещения выставки "Русский самовар", где экспонируются самовары самых разных типов и художественных форм. Были там и самовары-чайники, и самовары для сбитня - старорусского варева, о составе которого у меня весьма смутные представления.

Но если можно варить в самоваре густой сбитень, то почему же через перегородку, за той же самой дымогарной трубой не выделить отсек для кипячения воды? На бумаге у меня появилось нечто вроде плоского солдатского котелка, перегороженного трубой на два отсека. Один предназначался для варки супа, каши или картошки, второй - для кипячения воды, чая, кофе. Вскоре нашелся знакомый, взявшийся сделать опытные образцы. Опробование в полевых условиях, как это принято говорить, показало их высокие эксплуатационные качества. Помимо явных преимуществ перед традиционными котелками, развешиваемыми над костром, плоский самовар позволяет обойтись без костра! Следовательно, это какой-то вклад в дело сохранения окружающей среды. Если бы геологи и прочие экспедиционные работники, туристы, рыболовы, охотники и грибники имели бы в своих рюкзаках такой комбайн, то сколько бы исчезло с лица природы долго не зарастающих оспин кострищ! Увы, для этого нужно, чтобы котелок-самовар перестал быть достоянием одиночек, нужно вмешательство местной промышленности и цехов ширпотреба. Здесь я бессилен что-либо предпринять, но эскиз привожу, авось найдутся инициативные люди.

Самовар Эскиз самовара

Плоский самоварчик, сделанный из тонкого листа нержавеющей стали, внутри разделен на две одинаковые секции. Это позволяет готовить сразу три блюда (на дымовую трубу надета подставка для небольшой сковородки). Труба разборная: верхняя часть снимается и в походном положении прячется внутрь самовара. Естественно, внизу необходимо поддувало (на чертеже — круг с отверстиями). Ножки у самовара складные.
Корпус оклеен теплоизоляционным материалом, что существенно увеличивает КПД топлива. Размеры, данные на чертеже, позволяют изготовить самовар, рассчитанный на двух едоков.


походная металлическая фляжка

В походной металлической фляжке можно разместить целый сервиз.


Человек средних лет (я все еще отношу себя по физиологическим данным к этой категории людей), среднего роста и веса за семь-восемь часов похода затрачивает, как утверждают справочники, около 4000 килокалорий. Поэтому я не пренебрегаю сытной едой, когда она помогает сохранять равновесие сил и здоровья.

Спешить, чтобы добраться до какого-то пункта в такой-то срок, не требовалось, поэтому после обеда, развесив между двух березок брезентовый гамак, я предался отдыху, уйдя в созерцание окна неба в обрамлении свежей листвы.

Ни вид неба, ни прослушанная по приемничку информация о погоде, не обещали ее порчи, и я мог не спеша сняться с обеденной стоянки. Не лишне вспомнить, что она была не очень-то удачной: отсутствовала вода - ручеёк, болотце, родничок, ну хотя бы лужа, в которой можно было бы сполоснуть немудреную кухонную утварь. Пришлось довольствоваться травой и листьями. И снова в путь.

Следов после привала в виде кострища и других отметин не осталось. Нужна наблюдательность Дерсу Узала, чтобы заметить в траве крошечную, с розетку для варенья, пропалину с кучкой золы, высыпавшейся из колосника чудо-самоварчика, да и то я ее прикрыл свежесорванной подушечкой лесного мха.

Часто приходится слышать недоумение - "Как это вы по лесу с велосипедом !?" - Да так,- отвечаю,- попробуйте сами; вполне проходимо, избегайте только мелколесья, обходите кустарники и буреломы и не увязайте на топких местах. И в самом деле, леса средней полосы не тропические дебри, и если в них не продираться сломя голову, то вести велосипед не большая обуза.

Ведя за руль своего "харьковчанина", я брел по лесам и перелескам, иногда на подъемах волоча его за багажник. За час я проходил, изредка ехал (когда встречалась попутная тропинка) этак по три-четыре километра. На пересечённой местности и в мелколесье скорость падала вдвое.

Старая русская пословица гласит: "Чем дальше в лес, тем больше дров". Ее можно понимать и дословно, и применительно к иным обстоятельствам, например о смене впечатлений, которых становится все больше по мере продвижения в нехоженные места.

Ручеёк, бегущий в заросшем овражке, позволил навести порядок в кухонной посуде и пополнить запас воды, которую я обычно вожу в надежно склеенных полиэтиленовых мешочках. Конечно, следуя вдоль рек, озер и речушек, этого можно не делать, но когда путь лежит через леса юго-восточного Подмосковья, то эта предусмотрительность не лишняя. Можно, разумеется, заезжать в деревушки и пользоваться колодезной водой, но это мною почти не практикуется, потому что нарушает обаяние робинзонады.

К концу дня, а летом он длинный, я оказался на опушке елового лесочка. Пора было устраиваться на ночлег.

Я не пользуюсь палаткой даже в дождливую осень. Палатку успешно заменяет брезентовый гамак с полиэтиленовой накидкой, надежно прикрывающей спящего от любых хлябей небесных и ветра. Самодельный же спальный мешок отличается от фабричного лишь немногим - поуже и полегче, ведь у меня не автомобиль, а велосипед. Его я обычно ставлю в изголовье, поперек, чтобы рама фиксировала горизонтальное положение гамака, иначе можно случайно опрокинуться. Прозрачная полиэтиленовая накидка позволяет видеть окружающее. И сумерки уходящего в темноту леса, и звездное небо, и рассвет, и первые лучи восходящего солнца.

Те, кому приходилось ночевать в одиночестве в лесу, согласятся, что в сгущающихся сумерках есть что-то трудно постижимое. Будто глубинная, генетическая память передаёт настороженное волнение наших предков перед наступающей темнотой, в которой таилась опасность. Спасение от темноты, населенной хищниками, дал огонь. Поэтому очевидна и неистребима наша любовь к костру.

Можно подумать, что этим отступлением я противоречу самому себе. Вначале восхваление чудо-самоварчика, позволяющего в походе или экспедиции обходиться без традиционного костра, а потом гимн костру. Противоречия не усматриваю; из маленькой приставной трубы валил дымок, и язычки пламени и искры устремлялись в небо.


Когда наступила ночь, я с замирающим сердцем спрашивал себя, что меня ожидает...
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

"Вскрыть после окончания приготовления к ночлегу". Приготовления были кончены, и надо было посмотреть, что написано в первом конверте Робинзону.

"Прошу покинуть гамак, спальный мешок и устроиться на ночлег с помощью подручных материалов, приняв меры против простуды, насекомых, холода, дождя и других неблагоприятий. Ответь и запомни свои ответы (лучше запиши), Постскриптум. Выполнение или невыполнение задания на твое усмотрение".

Сон - это треть нашей жизни. Философы и физиологи, поэты и прозаики, физики и химики - каждый по-своему рассматривают это блаженное состояние. Я, разумеется, мог бы воспользоваться уже приготовленным снаряжением и, чуточку покривив душой, залезть в спальный мешок, а утром, на досуге, ответить на вопросы.

Но я знаю себя. Итак, нет ни гамака, ни спального мешка, а я застигнут в лесу в сумерках в легкой одежде.

Первое и самое простое решение - разжечь большой костер и заготовить топливо, чтобы хватило до рассвета. Перед костром, с наветренной стороны, можно настелить еловый лапник, ветви, траву, сено, мох, и вот так (как это обычно делают грибники), ворочаясь с боку на бок, поочередно отогревать то одну, то другую часть тела.

Этот вариант ночлега был отброшен как неоригинальный, чему, надо признаться, способствовала теплая погода, да и то, что на земле появилось бы еще одно ненавистное мне пятно кострища.

Робинзон Крузо, если вы помните, очень любил строить всяческие ограды. И я тоже решил этим заняться.

Достал косарь и неподалеку от велосипеда нарубил елового лапника и ветвей, стараясь сообразовать эти ампутации деревьев с их пользой, то есть удаляя только нижние и переплетающиеся ветки, боковые паразитические приросты. Потом выбрал место повыше, под сосной, ибо там всегда суше, чем, скажем, под елью и другими деревьями. После этого я провел на земле две параллельные линии в 70-80 см одна от другой, соединив их полукругом с одного конца. По контуру этого удлиненного латинского "U" через пятнадцать - двадцать сантиметров воткнул толстые ветки, нечто вроде частокола, который старательно, виток к витку, оплёл еловым лапником. Остаток стройматериала уложил внутрь "вольера", туда, где было закругление, подбил изголовье сухим мхом, надёрганным у подножья сосен. Теперь осталось придумать, как утеплить одежду.

Будь рядом стог сена или соломы, проблемы не было бы. Натолкал бы их в брюки, под куртку сколько мог и, округлившись таким образом, не побоялся даже заморозков. Но если бы да кабы. Пришла мысль набить себя мхом, но я отказался от этого, так как на подушку еще можно было выбрать кусочки без населения, а уж в больших количествах это было равносильно ночлегу в муравейнике.

Не раз приходилось слышать рассказы о том, что в минувшую войну наши бойцы, прорываясь из окружения, уже к зиме, в неимоверно трудных условиях, в одном летнем обмундировании, подкладывали внутрь гимнастерок, на спину и грудь куски свежесрезанной (а следовательно" гибкой) бересты. Они делали нечто вроде нательных кирас от пронизывающего холода. Но не спать же летом в бересте...

Следом вспомнился рассказ Марка Твена о бездомном человеке, ночевавшем на парковых скамьях, который защищался от холода старыми газетами, равномерно распределяя их под своим рубищем. Этот способ хорошо известен туристам и охотникам, окутывающим бумагой ноги, когда невозможно сменить промокшую обувь. А те, кто знаком с пояснично-крестцовым радикулитом, не преминут защитить известную область вдвое сложенной газетой. На мокрые ноги, на газету, можно надеть вездесущие полиэтиленовые пакеты, а уж потом обуться. Увы, лишних газет у меня не было.

Быстро темнело, и пришлось почти вслепую изготовить одеяло. Принцип тот же, что и для забора вокруг кровати. Требуется с десяток, в рост, тонких прутьев (хорошо орешника), которые следует воткнуть толстыми концами в землю и поплотнее заплести самыми тонкими ветками или высокой сухой травой. Сырую траву (осоку, камыш), как, впрочем, и ветки лиственных пород, для этой цели можно использовать только в крайнем случае. Лучше воспользоваться еловым лапником. Если же одеяло можно изготовить загодя, дав ему просохнуть и уплотниться, то материал может быть любой влажности.

Закончив плетение, надо скрепить верхние концы (дабы не расползлось), а уже потом выдернуть из земли нижние и тоже скрепить - идеальным шпагатом здесь может служить кора лиловых веток, лыко.

Ночь, пора слать. Кругом тишина, и только какая-то бесшумная тень пронеслась по темно-синему небу, просматриваемому из моего вольерчика. Сплю я обычно на правом боку, поэтому, когда повернулся, нос оказался у самой стенки спальни. Одеялу, перед тем как залезть под этот плетень, я постарался придать выгнутую форму, чтобы и бока были прикрыты. На голове - берет, на него табу я не распространил. Сами понимаете: комары да мошки, а шевелюра уже не столь густа, как в молодости.

Говоря откровенно, наспех сделанное ложе не казалось пуховой периной, но и не было кроватью средневековых пыток. Благодаря плетенкам - вольеру и одеялу - я не был в трагическом положении, но первые лучи солнца приветствовал с радостью приверженцев этого древнейшего культа.

Хотелось скорее сняться с места и двигаться дальше. Но что делать со спальные гарнитуром? Сжечь? В некоторых случаях это, пожалуй, лучше, чем кучи гниющего валежника - рассадника вредителей леса. Но жечь не хотелось, все же ведь кострище, все же чёрная плешина на траве-мураве. Неподалеку виднелись размытые вешними водами рыжие ступеньки. Это то, что почвоведы именуют эрозией почвы, началом роста оврага. Вот туда-то я и перетаскал все, что составляло постель и укрытие. Теперь размывающие водопадики поутихнут и овраг не станет расти так быстро.

Покончив с уничтожением следов пребывания, я вывел своего коня на ближайшую тропинку и покатил по ней, радуясь движению в новом солнечном дне.

До встречи на новом привале!


Теперь я спал уже не на подстилке, брошенной прямо на землю, а на очень удобной койке...
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

Ах, как хорошо, что я додумался соорудить брезентовый гамачок! Прикрутить его к двум рядом стоящим деревьям труда не составляет. Лежи-полёживай, отдыхай, наблюдай природу. Вот хлопотун поползень обследует трещины в коре старой березы, выискивая пропитание. Он делает это и вниз головой, как космонавт в состоянии невесомости, не ощущающий разницы между потолком и полом корабля. Ускакал куда-то поползень, но по веткам разлапистой ели перепархивает небольшая пичужка, клёст. Он уже при жизни так намумифицирован хвойным бальзамом из содержимого шишек, что и после гибели его тельце не становится добычей трупных червячков. Чуть свесившись с гамака, можно полюбоваться красными шапками мухоморов. Они - верная примета: где-то рядом должны быть съедобные грибы.

Ну а теперь, отдохнув, можно двигаться дальше навстречу новым впечатлениям. Преимущество велотуриста перед пешеходом еще и в том, что смена зрительных впечатлений происходит быстро, со значительно меньшей затратой сил. Нажимай на педали и поглядывай по сторонам. Запоминай, сравнивай.

Давно известно, что подавляющее количество информации, поступающей в мозг, доставляет зрение. Не беспричастно и обоняние. "И дым Отечества нам сладок и приятен".

К полудню я приехал на большое, заросшее травой поле, в середине которого поблескивала салатная поверхность крохотного озерка. Моё приближение поубавило кваканье восхитительно зеленых лягушек, тех самых, которыми пестрят книжки для малышей.

По дороге к этому озерку я набрал неправдоподобно больших лисичек и белых крепышей и пригоршню спелой земляники. Проезжая мимо картофельного поля, устоял против искуса выдернуть два-три куста, но когда увидел, что это сделал кто-то до меня и не удосужился собрать все плоды своего действия, я не мог не подобрать дюжину картофелин, валявшихся в пыли.

Пробраться к окну, с чистой, не затянутой ряской водой помогла найденная в траве жердь: привязал её к "комбайну" и, как ведром, зачерпнул им воду.

Откуда бы ни набиралась вода - из ручья, реки, озера,- ее надо кипятить. Исключение, пожалуй, только для родниковой, да и то у самого выхода на поверхность, а дальше по течению струйка уже теряет свою бактериальную чистоту. Можно, конечно, обойтись и без кипячения, подкрашивая воду кристалликами марганцовки или квасцами. Но самое надёжное - это длительное кипячение, не говоря уже о том, что "протравливание" воды сильно сказывается на ее вкусе.

Вскоре грибы и картошка были вымыты, очищены, и самоварчик делал своё дело, обещая на первое грибной суп с картошкой, на второе лисички, а потом чай с ароматнейшей земляникой. Пока все это булькало и шипело, можно было посмотреть, что написано в очередном послании товарища.

"На этот раз табу накладывается на все кухонные принадлежности. Вплоть до ложки. Все это ты, дорогой Робинзон, оставил там, на острове. Постарайся обойтись без этих принадлежностей и поделись полезными советами".

Трудности, перед которыми меня поставило второе письмо, заставили отказаться от уже утвержденного меню на обед и подумать о том, как обойтись без привычных средств пищеприготовления. Разумеется, от самоварчика я не отказался - тот же костер.

Картошка вареная, картошка жареная, картошка печеная... Если поступиться правилом - не разжигать костров,- то почему бы не получить картошку пареную? Для этого клубень надо закатать в комок мягкой глины и зарыть в золу, над которой горит костер. В этом случае из костра извлекается не полуобгорелая картофелина, а "орехи", внутри которых (разломив глиняную скорлупу) находишь целехонькую пареную картофелину.

Но я выбрал наипростейший способ - поджаривание ломтиков картошки над дымогарной трубой самоварчика- Подложил побольше топлива и, дождавшись пламени без дыма, нажарил столько, сколько захотелось. Подобную процедуру можно делать и над костром, нанизав клубни, словно шашлык, на прут. Мне же приходилось обжаривать только по одной картофелине.

Так же я поступил и с кучкой грибов. Лисички быстро сморщились, а ломтики боровиков сохраняли приятную для зубов эластичность. На соль табу не было. Да и что говорить, пословицу "не солоно хлебавши" может оценить только тот, кому приходилось есть без соли.

После еды захотелось пить. В самоварчике воды было предостаточно, но табу касалось и кружки. Взгляд задержался на неизрасходованном топливе - сухих ветках и бересте, снятой по дороге со сгнившего ствола березы. Вырезав прямоугольный, без дырок кусок, я свернул его "фунтиком", подобно тому как это делают продавщицы, когда у них нет пакетов. Заколов заостренным прутиком концы свернутой бересты, получил подобие конической рюмки, из которой можно было пить, не обращая внимания на утечку.

По директиве, подмосковный Робинзон должен был припомнить полезные советы для людей, оказавшихся в силу непредвиденных обстоятельств без кухонной посуды. Например, чем заменить котелок? Не боги же горшки обжигают! Да и исходный материал не дефицитен. Высушить вылепленный вручную горшок или миску нетрудно, хуже с обжигом. Я как-то пробовал ради спортивного интереса вылепить и обжечь на костре несколько самоделок из глины, но ничего путного из этой затеи не вышло.

Проще дать советы по изготовлению приспособлений для еды. Больших раковин в наших среднерусских реках нет, но створки перловиц и беззубок пригодны для изготовления ложек. Достаточно прикрепить их к деревянному черенку.

Говорят, что наши далекие предки варили мясо мамонтов в вырытой в земле яме, куда бросали раскаленные на огне валуны. От рекламы этого способа кипячения воды, а тем более варки пищи я воздержусь.

Но кроме кипячения и "протравливания" воды, взятой из сомнительных источников, есть еще два способа дезинфекции: серебряная посуда или хотя бы серебряная вещь, на сутки опущенная в котелок или чайник, и фитонциды (летучие бактерицидные вещества растений). Лучше всего взять можжевельник. Его хвоей надо заполнить посуду доверху, а воде останутся лишь промежутки между можжевеловыми лапками. Но и в этом случае вода все-таки занимает половину объема посуды. Меньше чем через сутки можжевельник обеззаразит воду. Не лишне вспомнить и оригинальный способ обеззараживания воды, о котором я, помнится, дважды читал в журналах. Применяя его, предприимчивый американец пересёк так называемую "Долину смерти" - безводную пустыню. Суть способа в сборе водяного конденсата. В центре ямы глубиной 30- 40 см устанавливается котелок или кружка. После этого он накрывал яму полиэтиленовой пленкой, края которой равномерно присыпал землей и прижимал камнями, чтобы они поплотнее прилегали. Затем в центр натянутой, как на барабане, пленки кладется камешек для создания небольшого прогиба над поставленной посудиной. Все это надо сделать до вечера. За ночь образующийся на внутренней поверхности пленки водяной конденсат, стекая к месту прогиба, даст чистейшую воду.

Во влагонасыщенных грунтах для извлечения воды рекомендуют так называемый индейский колодец, об устройстве которого я вычитал в книге Э. Сетон-Томпсона. Колодец действительно удобный. В самом низком месте, скажем, возле бывшей стоячей лужи или скончавшегося болотца, надо сделать ямку на высоту полутора-двух котелков. Набравшись терпения, следует дождаться пока ямка не наполнится водой, просочившейся сквозь грунт. Вначале вода, естественно, будет мутной и ее придется вычерпывать. Кипячение, разумеется, обязательно, ибо кажущаяся чистота вовсе не показатель стерильности.

Скептики могут сказать, что все это не нужно. Кругом шоссейные дороги, радио и чуть ли не справочные бюро, куда можно обратиться по всем вопросам. А робинзоны, робинзонады? Да это же все сказки с легкой руки Даниэля Дефо.

Но те, кому приходилось проезжать, а еще лучше пролетать над таежными просторами, тундрой или пустыней, согласятся, что глухоманей на планете достаточно. Есть еще местечки для отличных робинзонад!


Продолжение

Среди сосен даже в дождливую погоду хорошо. Аромат хвои, простор, уходящие в небо вершины - это несравнимо с лиственным мелколесьем, хотя и оно по-своему красиво.

Завал образовал в бору довольно большую поляну, на которой было все, кроме знаменитых шишкинских медведей, карабкающихся на сломанное пополам дерево. На ночлег я решил остаться именно здесь, прислонив велосипед к тому самому сломанному дереву, по которому на конфетных обертках карабкаются медвежата.


Я нарвал зелёных лимонов и потом пил воду с лимонным соком. Этот напиток очень меня освежил и был полезен моему здоровью.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо.

Неожиданно покой одиночества нарушил рев реактивного самолета, пронесшегося над поляной. Я в это мгновение на корточках ощипывал брусничные кустики для заварки лечебного чая: в последнее время стало о себе напоминать так называемое отложение солей. Пока это проявлялось в пощелкивании в суставах и незначительных болях. Но пожар надо тушить в зародыше. И потушить этот пожар могут листья брусники. По крайней мере так испокон веков поступали в народе. Некоторое неверие в старинные рецепты было сломлено статьей о свойствах брусники, опубликованной в "Химии и жизни" (1976, № 10). Там утверждалось, что отвар брусничных листьев растворяет эти самые злонамеренные минеральные отложения и выводит их из организма. Ну а вкус заварки для каждого, вероятно, определяется пословицей "на вкус, на цвет товарищей нет".

Чай, как известно, появился на Руси в XVII веке. До этого наши предки обычно пробавлялись кипреем, тем, что растет на пустошах. Говорят, что и по сей день не перевелись любители иван-чая - приятно пахнущего золотистого отвара с вяжущим привкусом. Другие увлекаются заваркой из земляничных, брусничных, черничных, малиновых, ежевичных или чёрносмородинных листьев. Особо ценится редкий аромат настоя листьев душицы. "Легочники" предпочитают заварки из липового цвета. А заварка из листьев березы напоминает аромат парной.

Перечислять чаевые заварки можно долго. Но есть и заменитель кофе. Это корень одуванчика, который надо предварительно поджарить до коричневого цвета. Однако я, как уже сказано, собирался делать заварку из брусничных листьев, чуть подкисленную ягодами костяники. В такой комбинации горчинка в заварке не так сильно чувствуется.

Ну а сахар? Сахар уже по вкусу. Впрочем, по некоторым новейшим исследованиям лучше полагаться не свои слюнные железы: с их помощью несладкая еда превращается в доступный организму сахар.


...Как бы то ни было, этот сон удивительно меня освежил: я встал бодрый и в веселом расположении духа.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо.

После чая, понятное дело, пора ко сну. Предыдущая, не очень комфортабельная ночь, проведенная под одеялом из прутьев, требовала компенсации, поэтому мои приготовления были весьма тщательны. Я позаботился повесить гамак так, чтобы с боков его прикрывали деревья (на случай ветра), и так, чтобы на него упали первые лучи утреннего солнца. Велосипед, как обычно, пристроил в изголовье. Потом натянул над гамаком полиэтиленовую накидку со скатом на обе стороны, запасся топливом для походного самоварчика и присел послушать последние известия по транзистору.

Как-то странно слышать голос диктора в тишине вечернего леса. Пропадает не только чувство одиночества, вместе с ним исчезает и что-то трудно объяснимое.

Ночь протекла незаметно. Но вместо лучей утреннего солнца о прозрачную крышу гамака забарабанили капли начинающегося дождя. Небо, вчера такое звездное, скрыло темное грозовое облако. Дождь был не страшен: непромокаемая пленка защищала и меня, и велосипед. Покройся земля полуметровым слоем воды от потопного ливня, я все равно остался бы сух. В этом бесспорное преимущество ночлега в гамаке перед ночлегами в палатках.

самодельный брезентовый гамак

Палатку успешно заменяет самодельный брезентовый гамак с полиэтиленовой накидкой вместо крыши.

Гамак в сложенном положении

Гамак в сложенном, "транспортном" положении занимает совсем мало места. Спичечный коробок сфотографирован для масштаба.

Погромыхивающий поблизости гром говорил о незатяжном характере ливня. Вскоре хляби небесные иссякли и я вылез из укрытия.

Еще с вечера я помнил, что третий конверт Робинзону имел на углу надпись "Вскрыть до завтрака".

Очередное "табу" накладывалось на все без исключения продукты питания и предлагался переход на подножный корм. С утра до ночи. "Представь себе,- говорилось в письме,- что ты успел съесть все, что было, или потерял рюкзак с продовольствием".


Больше всего было дынь. А по стволам деревьев вились виноградные лозы, и над головой висели роскошные спелые гроздья.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо.

Во время войны, когда разгоралось партизанское движение, была издана небольшая брошюра (к сожалению, у меня пропавшая), называвшаяся, как помнится, "Чем прокормиться в исключительных условиях". В ней были советы о том, что можно употребить в пищу (разумеется, то, что обычно не считается съедобным) в сыром, первозданном виде или после тщательной кулинарной обработки. Помнится, в пищу рекомендовали голых слизней, содержимое речных раковин, которое в варёном виде вроде бы напоминает по вкусу что-то грибное. Рекомендовали и жареных кузнечиков, лягушек, ящериц. Словом, почти все, что прыгает, ползает и плавает в нашей климатической зоне.

Был в брошюре и довольно ёмкий ассортимент вегетарианских блюд: отвары болотных трав, корневищ и клубней, надежно вываренные мхи и лишайники, подкоровый слой берез и других деревьев. Слов нет, в те трагические годы для терпящих многодневное голодание эти советы могли принести несомненную пользу.

И по сие время в джунглях Индонезии и Амазонки, в пустынях Африки и Австралии аборигены едят буквально все, чем можно заполнить желудок. Голод - это страшный бич, преследующий человечество. Не будем ворошить историю, когда голодали целые страны и вымирали города. Вспомним частности, когда в экстремальные условия попадали лишь группы людей или одиночки.

Многие помнят историю с сержантом Зиганшиным и его товарищами, которые дрейфовали на неуправляемой барже в Тихом океане с самым крохотным запасом провизии. Когда все крошки, по-братски разделенные на микродозы, были съедены, в котел попали кожаные детали солдатских сапог и гармошка от баяна. Из-за недоедания и потребления несвойственных "продуктов" у потерпевших бедствие началась дистрофия.

А помните рассказ Джека Лондона "Любовь к жизни"? По болотистой тундре бредет золотоискатель. У него повреждена нога, есть спички, но нет патронов к ружью и ничего съестного. Он ловит пескарика в ледяной воде, пытается есть мох. И наконец, самое страшное - борьба ослабевшего человека со старым обессилевшим от голода волком. Схватка двух умирающих от голода существ заканчивается победой человека, перегрызающего горло зверю и наполняющего свой голодный желудок тяжелой, как свинец, теплой кровью.

Не отказывая автору рассказа в силе художественного изображения, попробуем сосчитать, сколько дней и ночей полз по летней тундре этот бедняга. По моим подсчетам он шел, брел, полз что-то 8-10 дней.

Теперь другое. В Москве трудится профессор Юрий Сергеевич Николаев, лечащий голодом множество хронических болезней. В его книге "Голодание ради здоровья" ("Советская Россия", 1973), дарственный экземпляр которой я бережно храню, приводятся факты о длительных сроках лечебного голодания - 30, 40 и даже 50 дней! Подумать только, почти два месяца человек может жить без пищи, только на одной воде!

"Все прошедшие курс лечебного голодания знают,- пишет Ю. С. Николаев,- что чувство голода проявляется только первые дни, затем почти полностью исчезает". И далее; "Величина запасов, которые организм может использовать при голодании до полного истощения, составляет 40-45% его веса".

Надо отметить очень важную особенность: если во время голодания человек будет употреблять какую-либо еду, хотя бы в минимальных дозах, начинается бурная реакция. Ибо даже крошечная толика пищи возбуждает перистальтику желудка, что препятствует угнетению деятельности пищеварительных желез и сохраняет чувство голода. Нарушается нормальный ход обмена веществ: организм не может своевременно переключиться на "внутреннее" питание.

Знай это наши ребята - Зиганшин и его товарищи, они бы не варили меха гармошки и сапоги, не делили бы продукты на микроскопические дольки. Доведись такое, надо сразу сгрызть последний сухарь и переходить на одну воду.

Лет шесть назад один мой знакомый, великий любитель пеших путешествий, отбился в Кавказском заповеднике от спутников. Оставшись без рюкзака с продуктами, как говорят, один на один с природой (он был знаком с процедурой лечебного голодания), этот заблудившийся сразу перешел на одну воду, благо в горах ее сколько угодно. Шел он "по солнышку" дней десять. И ничего! Пришел в какой-то аул, где не стал наедаться до отвала, а постепенно выходил из голода: вначале пробавлялся соками, потом жиденькой кашкой, героически устояв перед шашлыком. О своем голодном вояже он рассказывал с юмором, без содрогания перед пережитыми трудностями.

Но все это отнюдь не означает, что я против подножного корма. Наоборот, если человек знает, что его робинзонаде не видно конца, он обязан предпринять все мыслимое для обеспечения себя едой, а не сидеть сложа руки, ожидая помощи с неба. Надо не лениться, а укладывать в торбу все, что может служить пищей, когда закончится внутреннее питание организма, когда будут исчерпаны внутренние ресурсы и возникнет жизненно важная потребность выхода из вынужденного голода. А такое, как я уже говорил, может наступить не раньше, чем через 20 дней.

...Теперь пора вернуться к третьему дню моей робинзонады - надо было выбрать между возможностью набить желудок всем, что можно отнести в реестр съедобного, и суточной разгрузкой пищеварительного тракта. Я выбрал последнее. Накипятил воды (правда, заварив ее горстью брусничных листьев), напился вдоволь и стал собираться в путь.

Пока я вместе с велосипедом брел по лесу, фантазируя на тему пустого желудка, я неожиданно в кусте цветущего шиповника обнаружил застрявшего в развилке веток серенького, жалобно попискивающего птенчика. Вызволил пленника: у бедняжки была сломана нога, да так, что торчала косточка. Видимо, несмышленыш выпал из гнезда и, попав в развилку ветки, получил травму.

Надел очки и занялся приготовлением лубков, а пичугу пока засунул в алюминиевую кружку. Тоненькую, вроде спички, веточку я разрезал по оси и соскоблил ножом сердцевину. Куда труднее было одеть лубки на ножку трепыхавшейся пичуги и обмотать их полоской изоленты, кружочек которой вожу с собой на случай прокола камеры или покрышки.

Но куда девать захворавшего птенца? Посадить повыше на дерево? Опять свалится, ведь летать-то он почти не умел. Оставить на земле? Слопают. "Придется тебе ехать со мной",- сказал я притихшему после операции раненому. И подумал: у Робинзона Крузо были кошки, козы, собака и попугай, а у меня будет птаха.

Алюминиевая кружка - квартира не из комфортабельных, да и кружка нужна по прямому назначению. Поэтому пришлось сделать спутнику лукошко из бересты. На крышку пошел полиэтиленовый мешочек, продырявленный для прохода воздуха. С прокормом сотоварища трудностей не было. Но увы и ах, когда я к вечеру выехал на крутой берег какой-то речки и, прислонив велосипед, заглянул в лукошко, то увидел, что старания спасти беднягу оказались напрасными. В корнях большой ивы нашлось углубление, которое я расширил косарем до размеров лукошка... Не думаю, что такой финал был вызван заточением раненого в лукошко, скорее всего в открытую рану попала инфекция.

...Должен признаться, что кипяченая вода на завтрак, на обед и даже предстоящий водяной ужин не вызывали ощущения сытости. Терпеть было и можно, и нужно, хотя бы для проверки пользы голодания на собственном опыте. Конечно, временами, когда приходилось взбираться с велосипедом на горки или перетаскивать его через поваленные деревья, отсутствие "пороха в пороховнице" давало о себе знать некоторым снижением темпов продвижения. Но терпеть было можно, а набранные грибы и земляника (почти два стакана) были оставлены до утра в качестве деликатеса. А пока - пока дымил самоварчик, налитый свежей водой, и начались обычные бивачные хлопоты по подготовке к ночлегу.


Удил рыбу, но неудачно: всё попадалась такая, которая не годится в пищу.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

Бивак у речки, заросшей кувшинками,- это прекрасно. Во-первых, вода для приготовления пищи, умывания и стирки; во-вторых, это речка, в которой водится какая-то рыбешка. А на песчаных отмелях подмосковных ручьев и рек можно найти окаменелые остатки раковин давно минувших геологических времен. Такая коллекция хранится у меня дома под стеклом. Белемниты ("чертовы пальцы"), раковины и кусочки ископаемых хвощей, превратившиеся в кремень, кораллы - отпечатки того, что когда-то росло, ползало, плавало.

"Записки об уженье" - так называется произведение нашего замечательного писателя и природолюба С. Т. Аксакова. В этой толстой книге, которую мне так и не удалось заполучить в собственность, рассказывается о рыбах, населяющих реки и озера нашего Российского отечества, и о том, как с наименьшей затратой времени и труда вытащить рыбку из пруда. По отзывам бывалых рыболовов, эти советы не устарели и по сие время, хотя при жизни автора книги никто и помыслить не мог, что нам придется принимать суровые меры для спасения рыб от отходов промышленности и сельского хозяйства.

В энциклопедической книге Аксакова все же есть небольшой пробел: там ничего не говорится о ловле рыб голыми руками. Желающий это попробовать должен снять штаны и по возможности все остальное. Затем, не топая, сойти в воду у правого высокого берега и, погрузившись по пояс и ниже, нашаривать руками вымоины, норки или размытые переплетения корневищ прибрежных деревьев. Нащупав норку, следует другой рукой ощупать, нет ли поблизости еще одной дыры на такой же глубине. Если таковая обнаружится, то блокировать ее сжатыми в щепоть пальцами или даже кулаком: это может оказаться запасным выходом из ранее нащупанной норки. Убедившись, что путь к отступлению рыбешке отрезан, надо углубиться в первую норку и, добравшись до рыбьего хвоста, перехватывать дальше, до жабр. Теперь, когда рыба в руках, надо крепче стиснуть ее жабры и вытаскивать из норы.

Из личного опыта скажу, что ловля голыми руками лучше всего удается в полдень. Голавли, ерши, плотва, окуни и другие рыбёшки любят отстаиваться в норах и вымоинах. Караси в прудах предпочитают прибрежную осоку, а налимы прячутся под придонные камни.

Ну а много ли можно наловить таким способом в наших, далеко не изобилующих рыбами реках Подмосковья? Кому как повезёт, а я налавливал с десяток и больше голавликов вполне потребительского размера.

Правда, в норках можно встретить не рыб, а раков, и пойманным оказываешься сам. Тяпают они клешней не больно, однако с непривычки ощущение не из приятных.

Одиночество и вечернее время не обязывало к скрупулезному соблюдению пляжного этикета, и мой костюм состоял из набедренного шнура, к которому был привязан холщёвый мешочек для ожидаемой добычи. На этот раз (сказывалась пустота в желудке) я прекратил ловлю сразу, как только в мешочке оказалось четыре рыбешки. Этого, рассудил я, вполне достаточно для хорошей тарелки ухи, что в объеме секции самоварчика соответствовало одному литру.

Я выбрался из воды, вытерся насухо и, надев телогрейку, стал чистить улов, чтобы он не испортился. Выпотрошил рыбу, удалил жабры и промыл. Затем взял несколько лапок можжевельника и набил ими освобожденные от требухи полости. Сверху запорошил солью и все завернул в бумагу (не пленку!), переложив рыбу еще несколькими веточками можжевельника. Такая обработка рыбы (дичи, мяса) сохранит ее от порчи даже в самый жаркий день.

Ужин состоял из двух кружек кипятка, заваренного несколькими земляничинами. Как ни странно, чувство голода, ощутимо дававшее себя знать днем, к вечеру сменилось легким "подсасыванием", скорее даже чувством некоей невесомости желудка. Так что, убедившись в преувеличенности обывательских страхов перед муками голода, я стал готовиться к ночлегу.


Нужно было разделить порох на несколько частей и каждую часть хранить отдельно, чтобы они не могли вспыхнуть все сразу.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо.

Директива конверта номер четыре гласила "Вскрыть поздно вечером. Не пользоваться спичками и зажигалкой до вечера следующего дня. Для добывания огня использовать иные способы".

Я вспомнил про отварные грибы, которые завтра утром хотел поджарить вместе с хлебными крошками и двумя картофелинами. Советую попробовать: вкусно даже на подсолнечном масле, а на сливочном - тем более. Составляющие этого блюда могут варьировать, но лучше поровну и того, и другого, и третьего.

Остаться без огня в моем положении вовсе не было трагедией. Без варёных грибов? Ну и что? Без чая? Тоже пустяк. Можно погрызть сухариков и запить водой из фляжки. А самолюбие? Как это я не допрыгну? Как это я не дотяну, не сделаю того, что могут делать другие!

В самом деле, приходилось же на фронте раскуривать самокрутку, высекая из кремня обломком напильника искру, нацеленную на трут от кусочка портянки, спрятанного в винтовочную гильзу. Такая "катюша" у меня и по сие время в домашней "кунсткамере" выставлена. Вообще-то "катюша", пожалуй, самый простой и надежный способ в руках современников, привыкших к спичкам, зажигалкам и электрозапальникам.

Другой способ добывания огня - с помощью увеличительного стекла, лупы известен едва ли не каждому школьнику. Жюль Верн по крайней мере трижды обыграл этот способ. Паганель вывернул линзу из подзорной трубы; доктор Клаубони изготовил чечевицеобразную линзу из куска пресного льда; Сайрус Смит соединил два стекла от часов. Я обычно беру с собой лупу для рассматривания насекомых и цветов, и этот способ добывания огня я мог бы осуществить запросто. Увы, солнце уже почти скрылось за горизонтом.

И тогда я вспомнил пожилого солдата, который раскатывал дощечкой валик из ваты, выдернутой им из своей телогрейки. Катал он на деревянном полу, с нажимом и быстро, так, как в старину женщины раскатывали домотканные холсты. Вскоре запахло палёным. Солдат быстро схватил побуревший от трения валик и, разорвав его пополам, помахал концами. И о чудо! На месте разрыва вата покраснела и задымилась, "Прикуривайте",- предложил солдат, довольный удавшимся опытом. Я вытащил портсигар, и мы прикурили от ватного трута.

Я тогда только наблюдал и прикурил от затлевшего ватного валика, и потом никогда не пробовал сам зажечь вату. Однако простота подкупала.

Вата у меня была и в телогрейке, и в спальном мешке. Не хватало лишь двух дощечек. Приглянулась засохшая сосенка, достаточно толстая, чтобы из нее можно было, орудуя пилкой и косарем, получить наспех вытесанные дощечки. Одну, что пошире, вниз, другую, поуже, на скалку.

Разжигание костра, как и растопка печки, требует хотя бы горсти легко воспламеняющихся материалов. Сухой травы, мха, сучьев, бересты, лучин или бумаги. Это особенно важно, когда огонь добывается с помощью лупы, "катюши" или валика ваты, когда удастся добыть, может быть, лишь слабенькую искорку. Поэтому я заготовил пушистый комочек из пленочек бересты и тонюсеньких завитков сухой древесины.

Первая попытка кончилась неудачей. Я пожадничал, выдрал слишком мало ваты из рукава телогрейки, и валик при закатке просто развалился надвое. Зато вторая раскатка дала и дым, и яркое тление. Раздуть из искры пламя уже несложно.

Так закончился очередной день моей велоробинзонады.

Окончание

Новое утро вошло в мое сознание с пронзительным свистом, которым голубятники подгоняют в небесах своих "почтарей". Перед гамаком стояли двое грибников — здоровенные парни лет за двадцать, в линялых джинсах, заправленных в резиновые сапоги с вывернутыми голенищами. Один был с новым оцинкованным ведром, другой - с квадратной сумкой, что выдают в магазинах самообслуживания. Немая сцена длилась минуты полторы. Парни смотрели на меня, я-на них.

- Курить есть? - спросил тот, кто с ведром.
- Не курю.
- А это,- выразительно щелкнул себя по подбородку второй.
- И этого нет.

От таких можно было ждать и третьего вопроса: "А деньги есть?" Я быстро выбрался из гамака, прикидывая, какой оборот может принять дальнейшая беседа. Не знаю, что подействовало на парней, может то, что они не встретили во мне сверстника, но их тон стал миролюбивее.

Спросив, давно ли я таскаюсь по лесу с велосипедом и почему в одиночку, и буркнув: "Привет, дядя",- парни удалились. Я, откровенно говоря, вздохнул с облегчением.

Пробуждение под хулиганские посвисты долго омрачало настроение, пока мрачность не развеяла быстрая езда по солнечным, хорошо укатанным машинами проселочным дорогам.


Чулок и башмаков у меня совсем не было, а вместо них я соорудил себе - не знаю, как и назвать,- нечто вроде полусапог...
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

Очередной конверт Робинзону содержал следующее: "Твоя обувь пришла в полную негодность, подумай и найди способы защиты ног от холода, сырости и повреждений при ходьбе. Не надейся на услужливые штормы, прибивающие к берегу корабли, на борту которых сундуки с разным добром".

Под рукой не было ни корабля, ни моря - я заехал в варварски вырубленную березовую рощу: там и сям валялись неприбранные стволы высоко срубленных деревьев и груды веток. Земля, что ли, окрестному колхозу понадобилась или леспромхоз дрова заготовлял- не знаю, но зрелище исковерканной природы было печальным. Увы, немало таких "исправлений" пейзажа встретилось за десять дней велопутешествия.

О частых свиданиях с кострищами, 1 черными плешинами, испещрившими леса, я уже говорил. Почему бы вообще не запретить разведение костров в пригородных лесах, как это сделали, например, в Германской Демократической Республике? Почему бы это не приравнять к браконьерству? Почему разрешено жечь бессловесную природу?

Как нарочно погода начала портиться, появились серые тучки, которые к полудню слились в неприглядное белесое однообразие. Я присел на пенёчек и снял с себя "пришедшую в негодность" обувь.

У горожан на ступнях нет ороговевшего слоя кожи, предохраняющего ноги босоногих жителей знойных стран. Конечно, можно и европейцу научиться ходить босиком и тоже приобрести ороговевший слой кожи, но для этого требуется не один день и даже не месяц. Что касается меня, то уже первые шаги по лесной подстилке заставили кривиться от боли. И сучки, и шишки, и хвоя - все, на что приходилось наступать, казалось очень острым. Надо было срочно придумать аварийную обувь.

Чем же защитить босые ноги, будучи в лесу?

Поначалу вспомнил заслуженные в веках лапти. Как утверждают старики, имевшие сомнительное удовольствие носить эту лыковую обувь, лапти надежно предохраняли ноги в сухую погоду и мороз, но в дождь походили на решето, процеживающее месиво дорожной грязи. Сам я в лаптях на босу ногу месяца два шлепал в тыловом госпитале, некогда помещавшемся в Ивановской области, где еще были живы мастера лапотники.

Итак, лапти? Надрать лыка и плести, не зная, с чего начать и чем кончить? Я сразу отказался от этой затеи - надо было придумать что-то попроще. Выручила универсальная береста. Та самая, из которой предки изготовляли хозяйственные поделки, и на которой в случае нужды писали письма. Та береста, из которой дошлые автолюбители могут сделать прокладку карбюратора и еще бог знает что. Поиск подходящего ствола, к счастью, был недолгим. Требуемая береза была наполовину сломана и, что самое главное, надрублена топором. А рядом - наспех сложенная поленница сухостоя, очевидно, приготовленная на дрова. Поэтому я без колебания приступил к скальпированию уже загубленной березы. Процедура несложная. Вначале сделал вертикальный надрез коры (верхнего слоя бересты), затем концом ножа постепенно отслоил её от нижнего слоя, от заболони. Естественно, лист бересты стремился свернуться в трубку, так сказать, хотел принять исходную форму, поэтому пришлось поторопиться, чтобы береста не подсохла. Прооперировав обреченную на вырубку берёзу, я обрёл подобие сандалет и прикрепил их как мог к уже изрядно натерпевшимся пяткам. Теперь можно было идти бодрым шагом, изредка подтягивая лыковые лямки "античных" шлёпанцев.

Нахмурившиеся небеса не замедлили пролить на землю энное количество пресной воды. Временами казалось, что я попал в лягушачий питомник, так много лягушек выпрыгивало из-под ног. Хлорвиниловый плащик надежно защищал тело, а влага, стекавшая по нему, даже была приятна ногам, шлепавшим по лужам в берестяных обертках. Туристы знают, какие неприятности в походе сулит занудный дождь, когда все окружающее подергивается серой пеленой, когда появление солнца начинает казаться несбыточной мечтой, когда мокрая обувь... Словом, что хорошо для сельского хозяйства и вообще растительности, то подчас плохо для человека, пробирающегося сквозь мокрый лес с навьюченным велосипедом, когда случайно задетая ветка окатывает холодным душем. Однако некоторая предусмотрительность может свести неудобства к минимуму.

Уже шла речь, что со мной путешествует плотная полиэтиленовая пленка, которую я обычно подвешиваю над брезентовым гамаком на случай дождя и от докучливой мошкары. По сторонам этого прозрачного полога прикреплены посредством клея и ниток тоненькие кольца для бечёвок, которыми можно натянуть полог в любом положении. Над гамаком - это двускатная крыша, на дневном биваке - односкатная, под которой ставлю велосипед, развожу самоварчик, обедаю, слушаю радио или просто пережидаю дождь.

Поскольку до вечера было часов пять-шесть, а дождь не унимался, пришлось искать местечко для вынужденного привала. Такое вскоре объявилось в группе сосен, выросших среди старого березняка. Здесь я и бросил якорь.

Расположение деревьев было таково, что пленка-полог, растянутая по углам на все четыре стороны, образовала навес, под которым оказалось почти четыре квадратных метра, защищенных от дождя. Походная стряпня - дело привычное и при некотором навыке не отнимает много времени, а сидя под навесом на раскладном стульчике, можно поразмышлять и над другими вариантами аварийной обуви.

Топориком или ножом можно вытесать дощечки для сандалет вместо берестяных. Если у Робинзона есть ружье или ловчая снасть, можно заполучить шкуру животного и сделать сыромятные мокасины на манер индейских. Выскобленная сырая недубленая кожа навертывается на ноги, высыхая, она приобретает форму ступни.

На этом месте размышлений я заметил, что капли дождя падали неравномерно, как будто кто-то бросал их пригоршнями. Когда очередная пригоршня пробарабанила по пленке, я увидел скакавшую по ветвям сосны рыженькую белочку. Трудно сказать, что вынудило зверька покинуть сухое гнездо. Может, ее возмутило поведение человека, расположившегося в ее владениях, может быть, раздражал дымок из трубы самовара, а может, попросту одолевало любопытство.

У меня оставалось несколько ржаных сухарей, и я решил поделиться ими с белочкой. Просверлив концом ножа дырку в сухаре, выбрался из-под полога и насадил сухарь на сучок соседнего дерева. Прошло около получаса. Белка не показывалась. Но вот из-за ствола, на котором была приманка, появился пушистый хвостик, потом усатая мордочка. Белка спускалась по стволу головой вниз, небольшими кругами. Добравшись до сухаря, она дернула его в сторону, потом в другую и, наконец, догадавшись, сняла с сучка и умчалась. Больше я ее не видел.

...Не запретить ли охоту на белок возле больших городов? Неужели для пушного промысла не хватит таежных просторов Зауралья и Сибири? Жизнерадостное беличье племя - не только украшение. Сколько ребятишек толпится в зоопарке у беличьих клеток. Сколько здесь добрых улыбок...


Весь день меня сильно знобит, хотя, насколько мне известно, в здешних местах не бывает холодных дождей.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

День седьмой я встретил на этом же месте, в кругу оранжевых сосен, как бы греющих даже в пасмурные дни. Под гамаком было сухо. Обычно после сильнейшей грозы в лесу можно найти сухие сучья для растопки, что вовсе нереально после долгого бисерного дождя, когда сырость пропитывает все и вся. Отсыревают соль, сахар, сухари и спички, обувь и носки.

После сырого дня, проведенного в берестяных шлёпанцах, обуть сапоги с портянками было истинным наслаждением. Из другой обуви я обычно беру в поход кожаные ботинки с "тракторной" подошвой, они куда удобнее кед с быстро промокающим верхом.

Позавтракав и пообедав чем бог послал, а точнее тем, что было запасено в сумках, я свернул прозрачную крышу и двинулся дальше. Очередной конверт с надписью "Вскрыть среди ночи", очевидно, не содержал ничего приятного.

Весь путь, в конце которого я облюбовал место для ночлега среди на редкость толстенных елей, был усеян грибами. Жаркое предстояло роскошное, не говоря о супе с белыми крепышами.

Дождь больше не моросил, но влажность воздуха, вероятно, была наивысшей из тех, что сообщают в сводках погоды. Однако воды для супа, для промывки набранных грибов и вечернего чаепития из влажного воздуха не получишь.

Поблизости, в овражке, заросшем непролазными кустами лещины, открытой воды не просматривалось, но я знал по опыту, что после суточного дождя почва должна еще держать воду, не успевшую уйти в низлежащие слои грунта. Копать ямку "индейского колодца", разумеется, начал в самом низу овражка, и уже на глубине 20-25 см ямка стала наполняться мутной жижей. Вычерпал раз, два, три, и вода стала совсем прозрачная. Спешить было некуда, и я продолжал вычерпывать воду, пока на дне кружки не осталось ни малейшего осадка. Теперь можно было приступить к стряпне.

В этот вечер я особенно тщательно готовился к ночлегу, ведь на конверте стояло "Вскрыть среди ночи". Поэтому запасся топливом для самоварчика, сходил за водой в индейский колодец, протёр и смазал велосипед, а на пятачке бивака убрал с земли сучья валежника.

Давно замечено, что чем сильнее человек подвержен тяге к перемене мест, тем крепче его сон и тем быстрее он засыпает на новом месте. Может поэтому, часто разъезжая в служебные командировки, я не мучился бессонницей ни в поездах, ни в гостиницах. А ведь приходилось видеть мучения приверженцев оседлого образа жизни, для которых ночлег на новом месте, на новой кровати был сущей пыткой две, а то и три ночи, пока не наступала адаптация к новой среде.

Пока я прикидывал, что делать с конвертом, который надо было вскрыть среди ночи, незаметно стемнело. Я не вожу с собой будильника. Можно, конечно, настроить себя на ежечасное просыпание, но тогда сон превращается в дремотное забытье и организм почти не отдыхает. Поэты говорят: "на землю опустились крылья ночи", "ночь накинула своё покрывало"... Стемнело, и я подумал: чего ради ломать сон? Спустился с гамака на землю, достал карманный фонарик и, вскрыв конверт, прочёл следующее: "Покинуть бивак, собрать вещи и отойти на расстояние получаса хода. На новом месте устроить ночлег. Дать ответ по движению в темноте".

Откровенно говоря, я ждал иного задания, которое не обязывало бы среди непроглядной темноты бросать насиженное место. Но задание есть задание...

Когда имеешь дело с привычными вещами, осязание начинает играть ту же роль, что и зрение. Поэтому сборы на новое место не встретили никаких затруднений. Гамак был свернут и запакован вместе с постельными принадлежностями на багажнике. Самоварчик с уже остывшей за вечер водой проследовал на своё место, в карман перекидной сумки, пристроенной сбоку багажника.

Можно было двигаться. Кругом темень, даже клочок неба, просматриваемый между зубчатыми вершинами елей, казался каплей молока, растворяющейся в чернильном непроглядье. Но одно дело сборы на ощупь, другое - движение по лесу, где можно наткнуться на дерево, споткнуться о кочку, пень, оступиться в рытвине.

В лесу самое главное - это уберечь глаза и лицо от острых сучьев. Для этого опытные грибники надвигают козырьки фуражек и шляп до бровей. Люди, носящие очки, могут пренебречь этой предосторожностью, но все же лучше пониже надвинуть головной убор. Я очков не ношу, только читаю в них, поэтому положился на козырек фуражки и левую руку, вытянутую навстречу возможным препятствиям. Правая вела велосипед.

Уже через несколько шагов я наткнулся на небольшую елку. Затем по голове прошлась еловая лапа, едва не сбившая фуражку. Потом уперся в гладкий ствол, на ощупь вроде береза... Ох, как много было этих "затем" на получасовом пути. Я дважды падал, споткнувшись о пни или валежник, пребольно поранил кисть левой руки об острый, как гвоздь, сучок старой ёлки, несколько раз вытаскивал из спиц велосипеда застрявшие там ветки... Словом, это был путь мучений упрямца, идущего напролом.

Я спугнул какую-то птицу, может быть тетерева, видел чьи-то быстро вспыхнувшие и тут же скрывшиеся желтоватые глаза. Несколько раз встречал зеленовато-жемчужные светящиеся точечки букашек-светлячков, но каждый раз они гасли, как только я нагибался к ним с протянутой рукой. Мне кажется, что если зоологи что-то знают о поведении животных, а орнитологи о поведении пернатых, то знания энтомологов о поведении насекомых еще очень и очень поверхностны. Например, появление жучка "златки пожарищ" будто предупреждает о приближающемся огне: якобы эти жучки чувствуют тепло за 100 км. Каково? Сто километров! Через поля и леса, через солидную выпуклость земного шара, вопреки дождям и ветрам. Есть чему удивляться.

Получасовое движение по лесу на ощупь закончилось в сыром осиннике, что я выяснил с помощью фонарика, вырвав из темноты то место, где предстояло провести остаток ночи. До этого пользование фонариком, само собой разумеется, было не дозволено. На устройство нового ночлега, как я полагал, это "табу" тоже распространялось. Пришлось погрузиться в темноту которая после вспышки фонарика стала совсем непроглядной.

Я вовсе не сетую: одиночное путешествие, с заранее предусмотренными товарищем трудностями и почти без контактов с людьми (не считая случайных встреч), помогло глубже почувствовать присутствие древних инстинктов в самом себе, лучше понять себя. Должен признаться, что из всех заданий, содержавшихся в конвертах, этот ночной марш вслепую оказался самым трудным и интересным. Интересным в понятии спортсмена, добивающегося рекорда для себя, а не для публики.

Устройство ночлега в полной темноте - занятие нелёгкое. Прежде всего надо было найти (нащупать!) два таких рядом стоящих дерева, чтобы расстояние между ними не превышало длины лямок гамака. Разыскивая деревья, я отошел на несколько шагов от велосипеда и... потерял его! Только потоптавшись в радиусе пяти-шести шагов минут двадцать и решив уже сесть и ждать рассвета, я споткнулся о заднее колесо...

Теперь я не выпускал руля, пока не нащупал двух осин подходящей толщины и на расстоянии вполне достаточном для натяжки лямок. Вначале я забрался в гамак как был, в одежде и сапогах, но устыдился своей слабости и стал устраиваться, как обычно, с комфортом. Да и глаза стали кое-что различать. Как-никак, а летом ночи короткие. Зато утром я был вознагражден зрелищем, которое не каждому дано: под колесами велосипеда суетился и фыркал здоровенный ёж. Его прельстили запахи из багажных перекидных сумок и он хотел дотянуться до них, уморительно вставая на задние лапки. Я неосторожно пошевелился, и гость тут же нырнул под сень большого папоротника.


Приготовил себе лекарство: табачную настойку и ром.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

Восьмой день начался удачно. Погода явно пошла на вёдро. Солнце быстро высушило промокшую природу, и настроение сразу поднялось. Выбравшись из осинника, я поехал по просёлочной дороге, пересекавшей большущее кукурузное поле.

Посещение населенных пунктов не входило в мои планы - исключением был заезд на окраину одной деревеньки за чистой колодезной водой и для приобретения в сельмаге черного хлеба.

Однако пришла пора вскрыть очередной конверт.

Читаю: "Вообрази, что возникла острая необходимость в лекарствах и перевязочных материалах, отсутствующих в рюкзаке. Искренне хочу, чтобы этого не случилось, но представь, что ты растянул связку ноги, чем-то ожёгся, что укусила змея... Поделись знаниями в использовании лекарственных растений, которые в трудную минуту хоть как-то заменили бы фармацевтическую продукцию".

Задание пришло, что называется, вовремя: при выполнении ночного марша я пребольно ранил тыльную сторону кисти руки. Ранка воспалилась и давала о себе знать даже при слабом сжатии пальцев. Я еще утром смазал её йодом, но это почти не помогло. Поскольку ранение причинил невидимый в темноте острый сучок, торчавший на высоте груди, то у меня не было большого беспокойства - тревожиться надо при ранениях о предметы, находящиеся в земле; там микроорганизмы, вызывающие столбняк и множество других неприятностей.

Подорожник! Трудно представить человека, обитающего в умеренном поясе, который хоть бы раз не прикладывал его к ссадине, болячке или потертости. Недавно приходилось читать, что отечественные фармакологи всерьез заинтересовались неказистым сорнячком, селящимся у дорог и тропинок, рядом с жильем. Они выяснили, что подорожник поистине универсальное лечебное средство: экстракт из листьев ускоряет заживление воспаленных ран, снижает кровяное давление и даже обладает снотворным действием. Оказывается, он полезен и при язвенной болезни желудка, и при повышенной кислотности, гастритах, коклюше, бронхите и даже туберкулезе.

В лесу подорожника не встретишь, поэтому я запасся им еще в деревушке, где купил буханку хлеба. Вымыв колодезной водой пыльные листья, привязал их к ранке и вскоре почувствовал облегчение. Разумеется, менять листья пришлось несколько раз, но к вечеру ранка выглядела по-иному, а через день от нее осталась лишь корочка.

Я, кажется, увлекся подорожником, забыв о других подручных целебных травах и перевязочном материале. Перечислять все, значит, пытаться объять необъятное: многотомные описания целебных растений. Поэтому остановлюсь лишь на том, что врезалось в память, на том, когда можно ограничиться приемом лекарственных растений в первозданном виде. Например, черника - общеизвестное средство при поносах. Кору крушины пускают в ход в противоположных случаях. Малина - потогонное, противопростудное средство. При воспалительных процессах во рту и гортани рекомендуют заварки (отвары) из коры дуба, ольхи или осины. Пустырник (довольно крупное растение, селящееся у обочины дорог или на пустырях) по силе действия превосходит всем известную валериану.

Вместо бинтов можно без опаски воспользоваться тонкой, свежесрезанной корой липы, молодых ёлочек, пихт, кедров или сосенок. А свежее хвойное корье не только стерильно, но и бактерицидно. Многим известно и лекарственное действие сосновой живицы - смолистого сока. Хорошо промытый болотный или лесной мох может заменить вату.

Каждый из нас накапливает какие-то сведения, чаще знахарские, которыми охотно делится с ближними. Право, помогает же! Вот еще некоторые сведения.

При ожогах лучше всего обратиться к другой крайности - к холоду. Зимой на больное место следует положить горсть снега, а летом надо поливать еще не вздувшийся волдырь холодной водой. Потом, если нет никакой мази, к больному месту неплохо приложить свежую кору лиственного дерева, лубом к коже. Наклейка из кусочка смолистой сосновой коры или ели останавливает небольшие кровотечения. Повторяю, кора должна быть только что срезана, и к той ее части, которая прильнет к ранке, нельзя прикасаться руками. Говорят, что помогают биологически активные вещества лубяного слоя.

Если укусила змея, а сыворотки нет, постарайтесь выдавить из ранки побольше крови, немного надрезав ранку прокаленным на спичке концом ножа. Потом советуют прижечь ранку горящим угольком или густым раствором марганцовки. Отсасывать яд ртом небезопасно - на слизистой оболочке губ или десен могут быть крошечные царапины, а ведь чем ближе к мозгу попадает яд, тем хуже. Да, чуть не забыл,- в старых руководствах рекомендовали накладывать жгут на укушенную руку или ногу. Теперь считают, что жгут вреден.

А от укуса пчелы или осы есть прямо-таки чудодейственное средство: выдернув жало, обильно смочите ранку белым соком одуванчика.

Про то, как делать повязки или лубки, распространяться не буду. Лучше скажу еще об одном недуге, становящемся все более модным, о радикулите. Про массаж и тепло наслышаны все. Есть и еще одно средство - самоподвешивание. Надо вцепиться в ветку, как в перекладину турника, и повисеть, расслабив мышцы спины и брюшного пресса. Чем чаще такая процедура - тем лучше. Сам не пробовал, но был свидетелем - помогает. Здесь считаю необходимым остановиться. Ведь медицинские советы - дело врачей.

...К исходу дня полил сильный дождь, заставший меня на дороге вдали от леса, и произошла неприятность, заставившая на практике употребить подручный перевязочный материал, К счастью, это касалось не меня, а лопнувшей покрышки заднего колеса велосипеда. Трещина пришлась ближе к ободу, что спасло камеру от прокола. Заметил я это потому, что колесо стало притормаживаться, чего обычно не происходит благодаря грязевым плужком (как я их назвал), очищающим колеса от дорожной грязи. Взгляните на фото-может, и вам пригодятся эти плужки?

грязевой плужок, закреплённый на велосипеде грязевой плужок, закреплённый на велосипеде

Один грязевой плужок крепится на вилку переднего колеса, другой - на багажник. Между плужками и покрышкой камеры надо оставить небольшой зазор примерно в толщину спички.

Пришлось спешиться и под уздцы вести велосипед до леса по липкой проселочной грязи. Но вот и спасительная опушка. Нарвав пучки жесткой тимофеевки, я протер железного коня. Вообще я обычно беру с собой матерчатую изоляционную ленту, но в этот раз ее почему-то не оказалось. Наконец встретилась липа, но без подроста. Пришлось лезть на дерево, чтобы срезать подходящую по длине ветку. Ободрать ее не представляло труда. Обмотав лиловой изолентой поврежденное место и обод, подождал. Подсохнув, лыковый бинт превосходно служил до конца путешествия.

Здесь уместно рассказать и про солдатскую смекалку шофера, который, не имея клея, на моих глазах устранил прокол в камере автомашины. Зажав поврежденный участок согнутой вдвое трехкопеечной монетой, он двумя-тремя ударами молотка достиг надежного сжатия резины. Думаю, что примерно то же можно проделать и с велосипедной камерой, варьируя диаметр монет в зависимости от площади повреждения.

Всего, конечно, не предусмотришь. И как тут не вспомнить слова знаменитого путешественника прошлого века, который на вопрос корреспондента о том, какие приключения могут быть в предстоящей экспедиции, замахал руками, воскликнув: "Избави боже от приключений, работы и так хватит".


Простившись с островом, я взял с собой на память сделанную мной собственноручно большую шапку из козьей шкуры, мой зонтик и одного из моих попугаев.
Д. ДЕФО. Робинзон Крузо

Последний конверт. Время вскрытия не указано. Поэтому я прочел его накануне вечером, когда уже мысли были там, в городе, в семье и в делах обыденных. "Робинзонада заканчивается. Но перед

тем как покинуть природу, произведи ревизию всех твоих вещей с точки зрения их целесообразности и надежности".

Погода разгулялась, и, как это бывало в конце давнишних школьных каникул, стало обидно за скоротечность всего сущего. Пока варился последний обед из остатков крупы и набранных поутру грибов, я достал свою клеенчатую тетрадь и, глядя на "натуру", записал следующее.

Велосипед дорожный Харьковского завода. Дополнен багажником из цельнотянутых труб (заказ у знакомого электросварщика) повышенной прочности. Допустимая опробованная нагрузка - жена, точный вес не установлен.

А дальше шли грязевые плужки, гамак и полиэтиленовая накидка к нему и прочее снаряжение, о котором уже шла речь. В журнале подробно их не опишешь, надеюсь сделать это в книге. Итак, финал.

За выполнение десятидневной робинзонады я получил от своего товарища, автора конвертов, отметку четыре с плюсом. До пяти дотянуть не удалось: я не пробрался к берегу Оки, плутая наобум среди не худших, на мой взгляд, лесов и перелесков, речушек и ручейков. А задерживаться сверх испрошенной в семье отлучки было чревато и волнениями, и головомойкой.

BACK